Психи

— Месячные, — в отчаянии повторяет он. — Когда они должны быть? Или ты предпочла бы сидеть на своей кровати и пачкать простыни кровью? В любом случае, меня это не беспокоит. Хотя, если честно, вид крови, размазанной по кровати хорошенькой девушки, чертовски возбуждает меня.

Я приподнимаю бровь, более чем недовольная этим вмешательством в мою жизнь, пытаясь игнорировать его убийственные комментарии и сосредоточиться на обсуждаемой теме.

— У меня нерегулярные месячные. Они приходят, когда захотят, но я удивлена, что ты этого не знаешь. Это должно быть упомянуто в моей медицинской карте.

— Мы это знаем, — бросает Маркус в ответ. — Ты ходишь к одному и тому же врачу с девяти лет. Тебе прописали противозачаточные в шестнадцать лет, чтобы помочь регулировать месячные, но это просто превратило тебя в разъяренную стерву, поэтому ты перестала ими пользоваться. Чертовски рискованная игра, тебе не кажется?

Я смотрю на него через стол, более чем готовая поменяться ролями и приставить нож к его горлу, но такой долбанутый псих, как он, вероятно, просто возбудился бы и кончил себе в штаны. Кем он себя возомнил, проповедуя мне о рискованных играх? Это не я бегаю по городу, убивая половину населения. Я делаю глубокий вдох и позволяю ему увидеть ярость в моих глазах.

— Если ты уже знаешь, — рычу я, — тогда какого черта ты спрашиваешь?

Никто не утруждает себя ответом, и это только еще больше бесит меня, но я думаю, им это и не нужно. Они проверяли меня, и я потерпела неудачу. Хотя я понятия не имею, какими будут последствия или почему они выбрали тему моих месячных для проверки.

Роман кивает в сторону моей тарелки.

— Ты закончила?

— Я закончила еще до того, как начала.

Его губы чуть заметно подергиваются, и он кивает Леви.

— Уведи ее отсюда. Я думаю, мы достаточно натерпелись.

Я встаю, стиснув челюсть, не готовая к тому, что меня бросят обратно в эту дерьмовую маленькую камеру пыток.

— Нет, пожалуйста. Не отправляйте меня обратно туда. Пожалуйста. Мне там не нравится.

Роман просто встает и выходит из комнаты, как будто даже не слышал мою мольбу, и прежде, чем я успеваю отчитать его за придурковатое поведение, его брат оказывается у меня за спиной, его рука прижимается к моей коже и подталкивает меня вперед.

— Я бы посоветовал тебе двигать своей маленькой упругой попкой немного быстрее, — говорит он мне. — Я бы предпочел не тащить тебя вниз по лестнице.

В моей груди поселилась пустота, и хотя я взволнована тем, что ухожу от трех братьев, я бы все отдала, чтобы не возвращаться в темное подземелье с привидениями.

Пока мы идем обратно по дому, я не упускаю из виду, как он ведет меня по разным комнатам и коридорам, дезориентируя и путая в планировке этого крутого замка. Только когда мы достигаем большого бального зала, ко мне возвращаются чувства, и я точно понимаю, где мы находимся.

Я достигаю верхней ступеньки, и давление руки Леви на мою спину заставляет меня быстрее спускаться по крутой бетонной лестнице. Собираясь сделать следующий шаг, я поскальзываюсь и падаю, перекатываясь вперед и ударяясь ребрами об острый край ступеньки.

Я вскрикиваю, боль почти невыносима, когда я скатываюсь по ступенькам и останавливаюсь у подножия, но прежде, чем слезы успевают наполнить мои глаза от боли, Леви оказывается рядом, хватает меня за плечо и рывком ставит на ноги, его хватка подобна стальным тискам, он в взбешен и решителен.

Я останавливаюсь, пытаясь удержать равновесие и проверяя свой вес на ногах, мысленно прикидывая ущерб от падения, но, когда я оглядываюсь вокруг, мое внимание привлекает темная тень наверху лестницы.

Маркус медленно следует за нами по большому замку, и дрожь пробегает у меня по спине. Мы идем уже по меньшей мере целых три минуты, а я ни разу его не заметила. Что случилось с женской интуицией? Если мужчина следует за мной на улице, я это чувствую. Я знаю, что нужно быть осторожной, но с братьями ДеАнджелис предупреждений не бывает. Они будут преследовать тебя до тех пор, пока ты не истечешь кровью у них на руках.

— Двигайся, — рявкает Леви, не в восторге от моего падения или нескольких дополнительных минут, которые я потратила, чтобы проверить себя. Его рука возвращается к моей спине, и он толкает меня сильнее, заставляя шевелить ногами быстрее, чтобы не отставать от его широких шагов, неумолимый в своей миссии вернуть меня в мою камеру. Я не могу не оглянуться через плечо и не посмотреть, как Маркус продолжает идти даже после того, как я его увидела. Ему, блядь, все равно.

С каждым пройденным шагом, который погружает нас все глубже и глубже в темноту туннеля, меня охватывает ужас, и я обнаруживаю, что мои шаги становятся все меньше, по мере того как рука Леви сжимает сильнее.

— Пожалуйста, нет, — шепчу я в темноту, когда приближается дверь камеры. — Пожалуйста, я клянусь. Я буду вести себя хорошо. Только не туда. Я буду играть в любую гребаную игру, в которую ты захочешь, чтобы я играла. Я не…