Психиатр для магов

И если совсем быть откровенной, я даже готова пойти на это. Но если только других вариантов не останется. А они есть всегда, просто нужно постучать в соседние двери.

— Всё, всё, — он поднял ладони и улыбнулся, по-отечески погладил меня по голове, — я часть твоих слов не понял, но понял смысл.

Шагнул ближе и крепко прижал к себе.

— Извини, — проговорила, невольно вдыхая его тёплый горьковатый запах.

— Я понимаю и достаточно узнал о твоём мире, чтобы понять, что ты не смиришься, но ты должна знать, что всегда сможешь вернуться. Осмотрись, найди почву под ногами и возвращайся, — когда он говорил, его голос гудел, словно штормовой ветер.

— Я не обещаю, — печально сказала я.

— Женщине сложно одной. Молодой, красивой ещё сложнее, — он немного отстранил от себя и посмотрел в глаза.

— Дрок! — басовито крикнул с порога Курт.

В комнату влетел нечёсаный вихрастый угловатый подросток, соломенные волосы торчали во все стороны. Его голос ломался и поэтому периодически визгливо поскрипывал, а иногда и срывался на мужские унтертоны.

Все к нему относились, как к приёмному сыну короля воров. Не удивлюсь, если и сам Курт считал себя таковым.

Дрок нехотя разжал объятия.

— Ой, извини, — мальчишка широко улыбнулся и поиграл бровями, — но к тебе пришёл его светлость герцог Ак' Гирийский.

— Что нужно этому старому пройдохе? — ворчливо сказал Дрок, взял трость и вышел в коридор.

— Эль, — назвал меня мальчишка прилипшем ко мне в логове именем после того, как король воров передал мне документы Элизы Преоки, — а вы с Дроком того?

— Не того и не этого, — улыбнулась ему я.

Мальчишка многозначительно хмыкнул и побежал догонять своего кумира.

Комната опустела. Я задумчиво пальцем провела линию по стеклу, написала несколько бессмысленных и бессвязных слов на русском.

Всмотрелась вдаль, в конце улицы зажёгся ещё один фонарь.

Флешбэк 2

Я много раз в памяти перебирала момент перемещения, но так и не смогла понять, как попала в этот мир.

Утром в среду, как обычно, доехала на машине до улицы Бутлерова, но временно на территорию клиники проезда не было, перекладывали асфальт, почему-то ремонт дорог в Москве начинают поздней осенью и заканчивают ближе к лету, поэтому была вынуждена парковать машину в соседнем дворе. В Москве со стоянками не очень, объехала несколько, пока нашла удобное место.

Пришлось к клинике идти два квартала.

Было обычное утро с привычным городским шумом, люди как всегда больши́м гудящим потоком спешили по делам.

После Нового года крепкий морозец отступил и на дорогах лежала вязкая жижа.

Я в очередной раз переходила по зебре. И сколько я не прокручивала этот момент в голове, уверенно могла сказать, что не было резко выскочившей из-за угла машины, не было падающей на голову сосульки с ближайшей крыши, не было жжения в области сердца, даже ни одной странной личности не встретилось на пути. Просто где-то на середине проезжей части я сделала очередной шаг и оказалась перед едущей машиной Дрока.

Удар был сильным. Расколотое лобовое стекло вскользь рассекло в нескольких местах голову, затылок намок, тонкие струйки потекли по вискам в уши.

Я плохо помню этот момент. Кажется, я почти сразу потеряла сознание.

Говорили, что Дрок сам перенёс меня в машину, его люди вызвали лекаря.

Очнулась я в одном из борделей теневого короля столицы, в маленькой спаленке для слуг, в чужой длинной до пят рубашке.

Первое время думала, что стала почётной пациенткой собственной клиники, в общепсихиатрическом отделении.

На мой диагноз намекала маленькая комнатка с кроватью, письменным столом со стулом, шкафом, парящим магическим шаром то приближающимся, то удаляющимся от меня и шваброй, которая самостоятельно убирала комнату.

Тогда я видела нечётко, очки разбились, а зрение в новом мире от глубокого минуса очень медленно приближалось к норме, поэтому вначале швабру я приняла за чудаковатый робот пылесос. А когда рассмотрела, гулко сглотнула и поняла, что у меня серьёзные проблемы.

Несколько дней после прихода в себя, я не вставала, за мной ухаживала молчаливая немолодая женщина.

Потом пришёл лекарь.

Он зашёл размашистым шагом в комбинезоне древесного цвета, с чемоданчиком, в причудливой шапочке больше похожей на берет. На его переносице сидели совершенно фантастические очки, сродные с театральным биноклем, только короче раза в три и с обычными широкими стёклами, на которых то и дело появлялись странные голубоватые руны.

Лекарь что-то заговорил на тарабарском, я вымученно ответила:

— Не понимаю.

«Речевая афазия или по-простому утрата речевых функций и галлюцинации в результате локального поражения головного мозга, которые могут перейти в параноидную шизофрению», — безэмоционально подумалось мне.

Лекарь на запястье нащупал пульс, положил на ладонь светящуюся палочку и заставил сжать, покачал головой.

Подвинул рядом стоя́щий стул, сел на него, обхватил мой затылок сильными пальцами и что-то быстро-быстро напевно забормотал.