Психиатр для магов

Потом откинул одеяло, развязал завязки на ночнушке, ловко разжал мои пальцы, которыми я обхватила края сорочки, чтобы обратно запахнуться и стянул её по пояс, обнажая грудь, грозно мне что-то выговаривая.

Быстро начертил узор, который засветился в воздухе и направил в моё тело.

И в этот момент я заметила у двери человека, как я потом узнала, это был Дрок. В руках он держал трость и спокойно наблюдал за нами. Невысокий, коренастый, с широким подбородком и седыми висками.

Его окружала мощная аура власти и силы, в которой не чувствовалось ни тени надменности.

Он спокойно о чём-то спросил, лекарь что-то ответил.

Доктор потрогал мои руки, ноги, помог перевернуться на бок, лицом к стене, сделал ещё несколько манипуляций на спине и помог натянуть сорочку на плечи.

Я успела завязать завязки, когда почувствовала, как доктор поднимает подол. Мне удалось отпихнуть его руки и, строго взглянув в глаза, я произнесла:

— Нет!

Посмотрела на мужчину в дверях и тоже сказала:

— Нет!

Дрок помедлил и произнёс несколько слов доктору.

Лекарь возмущённо забормотал под нос тарабарщину, бесцеремонно положил руку на низ живота, от его ладони потёк золотой свет, окутав полностью бёдра.

Через несколько минут выпрямился и пошатнулся, с грохотом отодвинул стул и грузно сел. Как я узнала гораздо позже, у доктора был небольшой целительский дар, поэтому использование чистой силы давалось ему тяжело, гораздо проще было бы провести обычный гинекологический осмотр.

Доктор отдышался, пришёл в себя, встал со стула и неуверенным шагом пошёл к Дроку, они вышли. За дверью послышался их разговор.

Дни потекли медленно и вязко.

Иногда их серость разбавляла молоденькая жизнерадостная куртизанка Коко. Её визиты настолько отличались от простой убогой комнатки, в которой я лежала, что первое время я подозревала проявления синдрома Карлсона и думала, что девушка мне мерещится. Почему бы на фоне общих сдвигов в моей психике не появиться ещё одному.

Конечно, вначале была паника, и все пять стадий принятия неизбежного я пошла, как по написанному. А потом решила, что жить стало даже интереснее, и приняла всё, что со мной произошло.

Коко ворвалась в мою комнату сразу после ухода доктора и защебетала как птичка, помогла дойти до уборной, мазнула по щеке боа с цветными перьями и упорхнула к клиентам. Полная женщина в чепце и переднике, похожая на медсестру, принесла мне какую-то жижу и заставила её выпить.

Почти ночью опять прибежала Коко, на ней было красное платье, спереди юбка сильно обрезана, демонстрируя ровные ножки в чулках, по краю обшита перьями.

Опять защебетала о чём-то.

— Не понимаю, — вымученно произнесла я, от шума сильно заболела голова.

— Коу-ко, — показала девушка на себя.

— Лида, — представилась я.

— Лиа, Литса, Лишта, — куртизанка всплеснула руками и засмеялась.

Твёрдого звука Д в их языке не было, но был звук, который мне никак не давался, отдаленно напоминающий звук ДКь, спаяное в невообразимое нечто и именно с этого звука начиналось имя короля воров.

В комнату неожиданно ввалился еле стоявший на ногах молодой франт, пошёл на нас юзом, но сил дойти не хватило, пошатываясь, остановился. Коко защебетала, вскочила со стула и побежала к мужчине, развернула его к двери, выводя из комнаты. Здоровенный детина бандитской наружности, подошедший к куртизанке, обхватил мужчину за талию, закинул руку себе на шею и куда-то увёл клиента.

Так и потекли мои дни в борделе, девочки ухаживали за мной, пока я полностью не стала самостоятельной, Коко учила меня не только говорить, но и читать.

Вначале показывала пальцем на предметы и называла их, я пыталась повторить. Давался язык нелегко, он был очень сложным по звучанию. Не только у гласных были тона, но ещё и у согласных было длинное и короткое звучание, а у буквы Р не менее двадцати разных произношений. Длинный, короткий звук, носовой, гортанный, низкий, высокий, с повышающим тоном, с понижающим и так далее, и так далее, и так далее. При этом одинаковые слова с разным звуком Р могли просто кардинально различаться.

И это треклятое Р входило во все обиходные слова и фразы.

Поэтому нередко в моей комнате стоял оглушительный смех.

Что характерно Коко, впрочем, как и остальные девочки, писать не умела и считала едва до тридцати.

Периодически Коко расщедривалась и рассказывала мне сказки. Сперва я отдалённо понимала только общий смысл, и если я не знала отдельные слова, тогда Коко в женском журнале находила нужную картинку, или пыталась показать движениями и звуками. Получался даже не сломанный телефон, а сломанный крокодил. Иногда к объяснениям подключались другие девочки. И теперь они одновременно ходили кругами, махали локтями, изображали крылья или перед собой вытягивали руки, имитируя пасть.

Иногда у комнаты зависали здоровенные охранники. И, посмеиваясь, смотрели на этот балаган.

— Что встали, оголтелые, дайте пройти! — пронеслась мимо нас повариха, это она приносила мне в самом начале бесцветную жижу.