Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого

Судя по его недавним словам, он взял отпуск именно ради того, чтобы проводить больше времени дома, помогая ей прийти в себя после пережитого и поскорее вернуться в привычную струю жизни. Говорил, что так у него будет больше свободного времени на оказание для нее как моральной, так и физической поддержки. На самом же деле все обстояло совсем иначе: большую часть времени он где-то пропадал, ища различные очень важные и безоговорочные причины не задерживаться в квартире дольше часа-получаса, исчезая при первом удобном случае. Оно и к лучшему.

Хорошо, что она перед уходом не забыла захватить с собой ключи от входной двери, иначе бы сейчас пришлось идти искать мужа, а заодно и оправдываться насчет причин, почему так надолго задержалась, а возможно, даже выдумывать какую-нибудь ложь по поводу книги, которую так и не привезла домой. Хотя первоначальная ее цель заключалась именно в этом. Подобной дотошностью и придирчивостью Артем никогда не отличался, но специально нарываться на подобные вопросы ей совсем не хотелось.

«Может, стоило ее все же привезти с собой? — спрашивала она саму себя, доедая остатки уже засохшего рулета и запивая его остывшим кофе. — Не пришлось бы сейчас терзаться догадками, о чем же все-таки там писал Высоков. То есть Высший… А вдруг ее дождь намочит? Твою ж мать, ну и дура! Зачем оставила?»

Юля заметалась по комнате, выглядывая в окна на предмет грозовых туч, начав переживать о сохранности книги. Уже чуть было не решила вернуться за ней прямо сейчас, но вспомнила, что та пролежала несколько недель под открытым небом, до этого пережив страшный пожар, и осталась невредима. Какой-нибудь денек-другой еще потерпит непогоду, лежа в рыхлой земле и будучи присыпанной сырой травой.

Артем вернулся домой как всегда веселый и жизнерадостный. Его дни, видимо, были наполнены разнообразием, в котором либо же вообще не было никакого негатива, способного выровнять губы, изогнутые в лучезарной улыбке, либо он умело маскировал трудности и их влияние на моральное состояние. Третьего варианта, в котором он выглядел радостным и счастливым только показательно для нее, тем самым раздражая ее, Юля не рассматривала, хотя мысль такая все же закралась ей в голову.

— Привет, милая! — пролепетал он, появившись в гостиной при полном параде: брюки, белая рубашка, галстук. Только туфли успел снять, а пиджак повесить в шкаф в прихожей. — Как ты? Давно вернулась?

Юля, глядя на мужа, застыла с открытым ртом и поднесенной к губам чашкой.

— Мамочки, — только и вырвалось у нее. — Давно я тебя не видела «с иголочки»! Ты чего, на свидание ходил? Познакомишь меня со своей пассией?

Артем искренне рассмеялся.

— Как-нибудь потом, хорошо? Иди ко мне, моя шутница. — Отшутившись, он мягко поцеловал ее в уголок губ. — Пришлось заехать в суд по тому вопросу, о котором я тебе рассказывал, ну, с Костяном.

Артем хоть и понимал, что Юля только лишь шутила насчет свидания, но почему-то посчитал правильным объясниться насчет своего внешнего вида. К тому же, дополнительная минутка простого, теплого общения никогда не будет лишней. По правде говоря, он в последнее время вообще не находил радости в жене как в собеседнице. Он видел, что улыбки ее зачастую были отрепетированы заранее, шутки — притянуты за уши, а смех, вместе с сумбурными и ничего не означающими вопросами, и вовсе существовал будто бы только для замыливания глаз — все игра. Жена отстранилась от него, замкнулась, а желания раскрывать ее у него, по какой-то непонятной для него причине, предательски не находилось. Оставалось лишь подыгрывать ей такими же лишенными искренности эмоциями, чтобы не создавать лишнего напряжения.

— Тебе разогреть чего-нибудь покушать? — мягко спросила Юля.

Артем ответил не сразу, а лишь спустя несколько секунд, уже зайдя в спальню, чтобы переодеться. На секунду выглянул и сказал, что пока не голоден и что хотел бы на свежую голову составить отчет, пока ничего не выветрилось из памяти, после чего захлопнул за собой дверь.

Юля почему-то нервничала, будто бы натворила что-то нехорошее. С облегчением выдохнуть она смогла только когда Артем скрылся за дверью. Облокотившись на столешницу, она тихонько потягивала уже новую порцию кофе и радовалась, что вопрос о книге все же не прозвучал.

«Что я за человек такой? — думала она. — Я радуюсь тому, что мой муж абсолютно невнимателен ко мне… Где такое видано, вообще? Если бы он действительно переживал из-за меня, думал обо мне, то наверняка помнил бы и о книге, за которой я с таким воодушевлением выбежала из дома. Уж эти эмоции можно было запомнить, разве нет? Если бы я была ему интересна, то точно бы поинтересовался! Но нет… А мне что? А мне оттого и легче — не пришлось выкладывать все, придумывать. Или же он просто забегался и забыл? Такое ведь тоже бывает. Вон как его дергают даже в отпуске…»

Противоречивые мысли в ее голове, среди которых были и обвинения мужа, и оправдание его поступкам, спорили друг с другом, а на лице выражалось нечто двоякое: облегчение и непонимание вкупе.

Бурный поток ее мыслей прервал скромный стук в дверь.