Психиатрическая лечебница: На руинах прошлого

— Обвинения выдвигать некому, вы сами это сказали, так как выживших не обнаружено, но это не совсем так. Выжила моя жена и ей пришлось, и все еще приходится очень несладко. Потому, будьте так добры, — эту фразу Артем проговорил с особой выразительностью, — не засыпать ее глупыми вопросами до тех пор, пока она полностью не придет в норму. И будьте готовы, что это может наступить не так скоро, как вам бы этого хотелось. Она отца похоронила всего несколько дней назад. — Он немного помедлил, ловя изменения эмоций на лице следователя, в которых просматривалось явное облегчение ввиду изменения тона его собеседника, а потом добавил: — Потому что, если ее состояние ухудшится из-за ваших допросов, тогда уже у меня появится прецедент выдвинуть обвинения в ее защиту. Надеюсь, мы правильно поняли друг друга?

Следователь быстро захлопал ресницами в попытке усвоить услышанную информацию, после чего встал, уважительно извинился за доставленные неудобства, не зная в чей адрес стоит их обращать, поочередно глядя на них обоих, и поднялся с дивана.

— Я сам найду выход, — угрюмо проговорил он и поспешил уйти, предварительно поблагодарив Юлю за чай.

Только после его ухода Юля смогла выдохнуть, сняв маску невинной жертвы, и расплакалась. Она была вообще не готова к такому повороту событий. Ее ни в чем не уличили, но ощущение, что за расправу над всеми «жителями» лечебницы ее уже взяли с поличным и вынесли приговор, уже взяло верх над разумом. Она с самого начала знала, что призналась бы во всем, стоит лишь слегка надавить и сказать, что правду, какой бы она ни была, скрыть нельзя. Уже ощутила на своих руках звон тюремных кандалов и гомон других заключенных людей за тяжкие преступления в соседствующих камерах.

Забившись крупной дрожью, она плакала, склонив голову над недопитой чашкой кофе. Нервы. Переизбыток кофеина или все вместе, но затряслась она достаточно сильно.

Артем, конечно же, не понимал, в чем истинная причина ее слез, как и не знал, чего именно она так испугалась. Он подошел и стал успокаивать жену, приговаривая, что все обойдется, все будет в порядке и что в обиду он ее не даст никому из этих тупоголовых стервятников, желающих закрыть дело любыми способами, несмотря на сопутствующие травмы и потери.

— Спасибо тебе, — с трудом проговорила Юля, немного успокоившись. — Я не представляю, что бы было, не появись ты так вовремя. И зачем я вообще его впустила в квартиру… Дура…

— Ну, не надо так. Я всегда рядом. Никто тебя у меня не заберет.

Он обнимал и гладил ее по голове говоря, что не позволит им ее докапывать расспросами, как минимум сейчас. А если у них появятся какие-либо причины начать делать это, то все будет происходить лишь в присутствии хорошего адвоката, которого он самолично подберет для нее. Говорил, что у них нет ни единого шанса разрушить их жизнь, как и права на то, чтобы в нее вмешиваться. И Юля ему доверилась.

Глава 8. Нелепая встреча

Неужели он и правда может о чем-то догадываться? Есть ли хоть малейший шанс, что кто-то действительно сможет обставить все не в ее пользу? И с какими последствиями ей придется столкнуться, если вся правда о поджоге всплывет на поверхность? — Всеми этими вопросами задавалась Юля, пока пыталась прийти в себя после неожиданного визита следователя Довлатова в их квартиру.

Стоя у плиты, время от времени вытирая стекающие по лицу слезы, стараясь не быть на этом замеченной, Юля готовила ужин для своих проголодавшихся мужчин, на котором присутствовать не хотела и не планировала: деревянной ложечкой она помешивала макароны по-флотски в сковороде, нарезала салат из купленных вчера овощей и зелени, и одним глазком посматривала за бурлящей в кастрюле на плите лилово-розовой жидкостью с поднимавшимися со дна ягодами красной смородины и малины. Вполне обычный ужин для вполне обычной семьи, если не считать крайне негативного эмоционального фона, каждый раз повисающего в воздухе, стоило Артему с Юлей оказаться наедине. Он, ничего не спрашивая, пытался понять, как можно облегчить ее состояние, а она — разобраться в себе, чтобы ее поведение как можно меньше влияло на погоду в доме. Больше всего она переживала о сыне, который едва не лишился матери несколькими неделями ранее, а теперь думает, что все обошлось. Ей очень не хотелось, чтобы он думал иначе или хотя бы что-то подозревал. А сделать это было очень непросто ввиду того, что парень не по годам смышлен.

Пусть она внешне и не казалась взвинченной, но нервное состояние преследовало ее еще около полутора часов. Закончив с ужином, она накрыла на стол на две персоны и сказала Артему, что хочет пойти прогуляться.