Психический мир будущего

На XII съезде Русских естествоиспытателей и врачей С. Н. Ковалевский от Харькова представил доклад на тему — (Эволюция организмов и патология», который в дальнейшем был опубликован издательством «Общественная польза» в Санкт-Петербурге (1910). Интересно, что его родственник П. И. Ковалевский в 1900 году публикует в Харькове (изд. Зильберга) статью «Психиатрические эскизы из истории», в которой, будучи сам психиатром, отстаивает противоположные идеи о роли аномалий в эволюции. По его мнению, они (психические заболевания) являются показателем степени вырождения культуры человечества в результате накопления «отрицательной» наследственности. В качестве доказательств он приводил патографии Ивана Грозного, Магомета, Людвига II (Баварского), Навуходоносора, Саула, Камбиза, Орлеанской девы и Э. Сведенборга. В результате их прочтения возникает странное несоответствие между местом в культуре, которое занимают данные личности, и психопатологией.

Центральным пунктом доклада, который вызвал мало сочувственного понимания публики, было утверждение, что «эволюция организмов есть хронически протекающая (в течение десятков тысячелетий) болезнь первичной клетки». Автор справедливо опирается на теоретические положения Рудольфа Вирхова, «усмотревшего в переходных формах животных патологические типы», а также Э. Геккеля, который указывал на то, что «все изменения органических форм имеют патологический характер», и, наконец, на идеи Ч. Ломброзо. В сфере морфологической антропологии и медицины подобные идеи встретили резкое неприятие, так как казалось, что они ведут к расизму и фатализму и являются лишь отзвуком естественно-научного пессимизма. Хотя следует сказать, что идея важности патологии для эволюции носилась в воздухе.

Ч. Дарвин утверждал, что поведение и морфология микроцефалов указывает на промежуточные стадии от обезьяны к человеку, Г. Уэллс в «Острове доктора Моро» (вероятно, ссылка на Мореля) выдвинул фантастическую идею осуществления гибрида животного и человека, которая достигает своего апофеоза у М. Булгакова в «Собачьем сердце».

Если доктор Паскаль у Э. Золя делает себе прививки семенников быка и вступает, благодаря омоложению, в инцестуозную связь со своей племянницей, то Шариков у Булгакова волей профессора Преображенского становится как бы человеком благодаря пересадке гипофиза. Дегенеративность этих созданий доказывает реальное существование переходных стадий.

Место патологии в культуре понималось по-разному. Традиционным для культуры в целом было утверждение патологии как недостойной спутницы «нормальной» культуры и развития. Аморальность, недостойность душевной и соматической болезни ассоциировали с тем, что они являются своеобразным негативом нормы, которую, впрочем, никогда не удавалось определить. В основе этой точки зрения лежал страх перед инобытием в оппозиции своё\чужое. В массовой психологии такой страх обычно выражается в дистанцировании по отношению к душевнобольным. Пережиточные ощущения о сглазе, колдовстве, порче, «сделанности» до сих пор чрезвычайно распространены в нашем народе. Они поддерживаются эпидемией психоэнергетики, верой в магию и чародейство. Сотни практикующих «энергетиков» остаются популярными конкурентами психотерапевтов и психиатров благодаря мощному высвобождению архаического мышления.

Но самое поразительное состоит в устойчивости паранаучной веры до настоящего времени именно в кругах интеллигенции. В таблице 1 приведены сравнительные данные динамики веры, основанные на опросах ста выпускников ПТУ и ста специалистов в области психиатрии и психологии. Заметно, что динамика веры существенно различна, хотя в целом сдвигается в сторону монотеизма.

С позиции дистанцирования психических заболеваний от общества, психиатрия является государственным институтом, призванным к дискриминации говорящих иначе и ведущих себя по-другому людей. Этот институт идеологически близок к потенциарной системе и инквизиции, направленной на борьбу с ересью, которая определяется как «falsas vel novas piniones signit vel sequitur» (ложные или новые мысли или следование им).