Психо. Байки Грижского леса

— А я о чем! — Лиса соскочила с кушетки и начала нервно мерить шагами «кабинет» пана Фила.

Прошу вас, пани Рудая, успокойтесь и вернитесь на кушетку. — У доктора в глазах рябило от рыжего цвета, так быстро лиса моталась туда — сюда. Ее пушистый хвост задевал пана Фила и ерошил перья на голове. Неприятное чувство.

Только что он допустил врачебную ошибку. Он не должен был складывать крылья за спиной и ходить между кушеткой и сосной, показывая свою обеспокоенность. Психо всегда должен оставаться бесстрастным. Поэтому, убедившись, что лиса легла на пень, он продолжил ровным голосом:

— Что сейчас вас тревожит?

— Несчастья с новой силой посыпались на мою голову: очередной камнепад, змея, под соломенной подстилкой, где я обычно сплю, отравленная вода в кувшине. Видно, я родилась под счастливой звездой — совершенно случайно почувствовала странный запах. У меня ПМС и обоняние обострилось. А сегодня загорелся куст, прикрывающий вход в нору, я едва не задохнулась в дыму. Слава Всевышнему, я держу нос по ветру и озаботилась тем, чтобы в моем жилище появился запасной лаз. Тайный от всех, в том числе от сестры.

— И?

— Она не ожидала, что я появлюсь с другой стороны, поэтому спокойно сидела за деревом и наблюдала, как огонь набирает силу.

— Вы спросили ее, почему она покушается на вашу жизнь?

— Нет. Она вывернулась бы. Зачем слушать ложь, когда ищешь правду? Я дождалась, пока куст полностью выгорит, и вернулась в нору через тайный ход. Потом выползла, притворно ахая: «Как это я проспала пожар?», выдержала время, чтобы дать сестре уйти, и рванула к вам. Как психо, вы просто обязаны мне помочь.

— Ну, милочка, у меня несколько иные обязанности.

— Здоровье пациента для вас важно или нет? — в лоб спросила лиса. — А жизнь?

Доктор молчал. Он закрыл глаза, лисе даже показалось, что филин уснул, но стоило ей слезть с пня, пан Фил воззрился на нее.

— Хорошо. Мне самому интересно, что происходит. Я предприму кое — какие действия, но прошу вас держать язык за зубами. Это и вас касается, пани Десмод.

Мышь выползла из — за «кушетки», ее большие глаза говорили о том, что она не пропустила ни слова.

— Да, доктор. Врачебная тайна и всё такое, — пискнула она.

— А пока займитесь своими прямыми обязанностями, возьмите пробу крови у пани Рудой.

— Вы, доктор, пожалуйста, определитесь. — Не разжимая зубов, как чревовещатель, проговорила мышь. — Только что была команда держать язык за зубами.

— Пани Десмод…

— Всё — всё. Я пошутила. Хотела разрядить обстановку.

Ни доктор, ни лиса не отреагировали на ее шутку. Доктор задумался, а пани Рудая с интересом наблюдала за медицинской процедурой.

— Чувствую легкий след сонной одури.

— Сплюньте кровь, быстро. — Пан Фил встревожился за свою лаборантку. — И прополощите рот.

— То — то у меня сухость такая, хоть язык вываливай! — Хлестнула хвостом по пню лиса, знакомая с ядовитой ягодой. — Попила чайку с бабушкой!

— Да, это уже серьезно. Сонная одурь или белладонна. Вам явно желают смерти. Теперь я понимаю, почему ваши глаза показались мне лучистыми. Красавка и есть красавка.

— И сердце у пациентки стучит как бешеное, — добавила мышь, сплевывая росу, которой полоскала рот.

— А что с бабушкой? Надо бы ее проведать. — Филин взлетел выше и снял с сучка табличку «Психо».

— Я сейчас сбегаю! — Лиса кинулась в заросли, но пан Фил остановил ее.

— Вам туда нельзя. И домой нельзя. Вам нужно на время спрятаться.

— Я пойду на птицеферму. Есть у меня там пригретое местечко.

— Отлично. Зная ваше анти — бройлерное настроение, никто не подумает искать вас в курятнике. И больше питья, голубушка. Хорошо бы холодный компресс на голову. А бабушкой займусь я.

— Сделаю, — кивнула лиса и нырнула в кусты.

— Пани Десмод, на сегодня прием окончен.

— Я хочу помочь. Вы же знаете, я юркая, могу незаметно последить за Сломанным коготком.

— Только умоляю, милочка, не рискуйте.

— Ты слышала, дорогая? — пан Фил окликнул жену.

— Да, родной. Лети к Седой лисе, не теряй время. А я пока посещу птичий базар. Если что — то происходит в Грижском лесу, все новости там.

Седая лиса грела старые кости, лежа на пригорке.

— Филя, что тебя принесло сюда? — она щурила глаза на солнце, и филин, как ни вглядывался, не мог определить, расширены у нее зрачки или нет.

— Я прилетел поинтересоваться, как ты себя чувствуешь, старуха.

— Хе — хе — хе, ты бы меня еще чувихой назвал. Да, побузили мы с тобой в свое время. Я вижу, ты и сейчас никак не успокоишься, все в «Психо» играешь.

— Какие игры, старая. Кто — то травит твою внучку белладонной.

— Пулю мне в зад! — Лиса села. — Которую из них? Рыжую или Коготок?

— Рыжую. И сдается мне, Коготок к этому приложила лапу.

— Пошла, значит, по стопам своей взбалмошной матери. Ты помнишь Хиппи?

— Как не помнить твою чумовую дочь. То в зеленый цвет выкрасится, то до розовой кожи обреется.

— Травкой баловалась, — грустно усмехнулась лиса. — Та знатно крышу сносит. Не хочешь вспомнить молодость? Может, забьем по косячку?

— Меня сейчас только один косяк беспокоит. Дверной. Как бы не вмазаться в него, когда в дупло влетаю.