Психоаналитик. Шкатулка Пандоры

Версия с самоубийством Максима Велманского по мере размышления над ней казалась Михаилу все более и более вероятной. Во всяком случае, предположения нуждались в проверке. А уж если они не подтвердятся, тогда можно полностью сосредотачиваться на Тамаре. Песок отсеян, в решете осталось только золото.

Перед сном Михаил поставил заряжаться аккумулятор от своей компактной «мыльницы», делавшей вполне неплохие снимки. Было время, когда он таскал фотоаппарат с собой повсюду, делая в день как минимум десять-пятнадцать фотографий. Нравилось останавливать мгновения щелчком затвора, пересматривать вечерами сегодняшнюю «добычу», отбирать лучшие, остальные стирать. Папка с фотографиями росла, росла, доросла до каких-то неимоверных размеров, и тут Михаил с удивлением обнаружил, что пересматривать старые фотографии совсем не хочется. Не нуждался он в подобной «рефлексии». А какой смысл фотографировать, если нет желания рассматривать фотографии? Папка с фотографиями была безжалостно удалена, а фотоаппарат «прописался» в глубине самой верхней полки одежного шкафа, откуда извлекался только перед отпуском, да и то в те времена, когда куда-то ездили всей семьей. Правила были такие — две недели в году Илона с Олей проводили на море, к которому Михаила и на пушечный выстрел нельзя было подтащить, и на две недели они старались куда-то выбираться втроем. Большей частью ездили в Европу, правда, однажды Илоне взбрело в голову «запастись здоровьем» и она купила путевки в белорусский пансионат. Соблазнилась дешевизной путевок и экологией. Экология не подкачала, место и впрямь было первозданное — леса, поля, никаких заводов, только одна птицефабрика. Михаил с дочерью остались довольны. Михаил тупо отсыпался и наслаждался бездельем, от которого под конец немного устал, что являлось безусловным показателем качественного отдыха. Оле нравилось бегать по траве, смотреть на коровок, лошадок, гусей, ребенок на лоне природы всегда найдет, чем заняться. Ну а Илона осталась недовольна первозданной ненавязчивостью белорусского сервиса и отсутствием «светской» жизни. Но — терпела, фыркала, ворчала, морщилась и терпела, потому что это была ее идея и пансионат выбирала тоже она.

Фотоаппарат мог понадобиться завтра для фотографирования какой-нибудь медицинской документации. Вдруг под рукой не окажется ксерокса или не разрешат копировать. Кто их знает, какие там порядки.

17

Знакомых у Михаила было много, и контакты в медицинском центре непременно нашлись бы, но лишней огласки не хотелось. Ознакомившись с сайтом учреждения, Михаил решил начать с «коллеги» психиатра и психотерапевта Марианны Альбертовны. Дело было деликатным и не очень-то законным, но Михаил придумал хороший, как ему казалось, предлог, который делал интерес обоснованным и невинным. Возможно, медик нашел бы предлог и получше, но Михаил был довольно далек от всего медицинского, за исключением психиатрии.

То, что с Марианной Альбертовной договориться не удастся, Михаилу стало ясно сразу. С первого же взгляда. Уж больно строго смотрела она из-под своих стильных, почти невесомых очков. Взгляд потомственной отличницы, человека, которому кажется, что он никогда не ошибается. Вдобавок в прямой посадке чувствовалась напряженная настороженность, а сцепленные в замок пальцы рук свидетельствовали о скрытой враждебности. Возможно, что Марианна Альбертовна по примеру некоторых своих коллег не жаловала психологов. Возможно, что с мужчиной, похожим на Михаила, у нее были связаны не самые лучшие воспоминания. Возможно, что кто-то сегодня с утра пораньше уже успел основательно испортить настроение Марианне Альбертовне и она никак не могла успокоиться…

Михаил оценил ситуацию как неперспективную, но все же решил попробовать. Вдруг повезет, да и вообще отступать было поздно — Марианна Альбертовна смотрела, не мигая, на Михаила и ждала. Визитную карточку его она положила не перед собой, а на край стола, да еще и «лицом» вниз. Тоже показатель, говорящий, прямо кричащий о том, что собеседник не испытывает желания общаться.

— У моей двоюродной сестры весной умер муж, — Михаил контролировал все — тон голоса, жесты, мимику, чтобы произвести наилучшее впечатление. — Ужасная трагедия. Он был старше, но жили они душа в душу. Сейчас сестра ждет ребенка, так вот получилось… От покойного мужа ребенок… Сестра очень волнуется. Скоро уже рожать…

Марианна Альбертовна сидела в той же позе и никак не реагировала — ни кивка, ни улыбки. Камбала плосколицая, статуя бесчувственная.