Психоанализ

Напомню, что изложенный выше сон я видел в ночь с 26 на 27 сентября 1993 года. Через неделю, 3–4 октября того же года произошла кровавая развязка политических событий в стране. В результате вооруженного столкновения между сторонниками Ельцина и теми, кто поддерживал Хасбулатова, Белый дом почернел от копоти пожарища, вызванного разрывами снарядов. Утром 3 октября я был в центре Москвы, читал лекцию студентам Высших женских курсов при Российском государственном гуманитарном университете, слышал отдаленные звуки выстрелов и имел возможность соотнести происходящие события с тем, что неделю тому назад нашло отражение в моем сновидении.

Должен сказать, что воспроизведенный выше анализ сновидения был осуществлен мной до кровавых событий октября 1993 года. В то время я читал лекции о психоанализе студентам педагогического колледжа и спецкурс по проблеме смысла и абсурдности человеческого существования – в Российском открытом университете. В своих лекциях я использовал данное сновидение в качестве примера работы бессознательного, давал свою интерпретацию наиболее примечательным деталям, вошедшим в текст сновидения. Основное внимание было уделено фигуре Хасбулатова, грязным овощам, наличию оружия и непонятной для меня цифре 34.

Признаюсь, что в то время мне не удалось расшифровать полностью всю символику бессознательного, имевшую место в сновидении. За символом грязной свеклы я увидел только политическую грязь, но не обратил должного внимания на кровавый цвет, который дает свекла. Цифру 34 расчленил на две составляющие – 3 и 4, усмотрев в них лишь символику мужского и женского начала. И только после кровавых событий 3–4 октября 1993 года стал очевиден скрытый смысл сна, приснившегося мне за неделю до этого. И хотя многие студенты, как, впрочем, и я, были поражены предшествующим обращением внимания на цифру 34 (с ее разбиением на 3 и 4) и последующими событиями 3–4 октября, я все же был вынужден признаться в том, что овладение искусством толкования сновидений – задача весьма сложная, требующая глубинного понимания работы бессознательного.

Насколько случайным было мое сновидение? Почему оно приснилось за неделю до кровавых октябрьских событий? Не оказались ли личностное сновидение и реальная политическая жизнь России нанизанными на стержень некой закономерности, оказавшейся за пределами понимания со стороны сознания?

Очевидно, проявившееся во сне бессознательное не только явилось предвестником событий ближайшего будущего, но и в символической форме указало на точную дату свершения этого события, которое вошло в историю России. Другое дело, что мы редко обращаем внимание на символику бессознательного и, по сути дела, утратили способность понимать ее, в результате чего многое в нашей жизни остается непонятным. Но это уже проблема нашего собственного бытия, а не логики развертывания бессознательного, вбирающего в себя исторический опыт далекого прошлого, индивидуально-личностную и коллективную сиюминутность настоящего, потенциальную и возможную событийность будущего.

Из приведенного выше примера сновидения и его анализа я извлек для себя несколько выводов.

Во-первых, даже самое простое, легкообъяснимое на первый взгляд сновидение может включать в себя ряд смысловых значений, выявление которых требует пристального внимания и значительных усилий.

Во-вторых, если в процессе толкования сновидений становятся понятными скрытые за его содержанием мысли, то это еще не означает, что наше собственное понимание целиком и полностью соответствует тому, что лежит в основе данного сновидения и что наше бессознательное хотело сказать нам во время сна.

В-третьих, не следует сбрасывать со счетов то обстоятельство, что за выявленным в процессе толкования смыслом сновидения может скрываться еще одно, более глубокое его значение. Его обнаружение оказывается доступным только в том случае, если не обольщаешься насчет своей прозорливости, вытекающей из предшествующего терапевтического опыта.

В-четвертых, трудности и неудачи собственного толкования сновидений – не менее ценный и полезный опыт самоанализа, чем удачные и содержательные толкования сновидений пациентов, способствующие лучшему пониманию их внутренних влечений и желаний, психических сил и состояний.

В-пятых, почерпнутые из идейного наследия классического психоанализа теоретические конструкции и интерпретационные схемы могут служить лишь отправной точкой при анализе сновидений. Окончательная же интерпретация предполагает открытость исследователя к многообразным возможностям проявления бессознательного и его готовность в случае необходимости выйти за рамки позитивных результатов, некогда достигнутых на основе ранее использованных предположений и технических приемов толкования сновидений.