Психоанализ детских страхов

Примерно в восемь лет все явления, которые пациент причисляет к фазе жизни, начавшейся вместе с «плохостью», исчезли. Они исчезли не сразу, а несколько раз возвращались снова, но в конце концов отступили, как думает больной, под влиянием учителей и воспитателей, которые затем заняли место воспитателей женского пола. Таковы в самых общих чертах загадки, решить которые было поручено анализу: чем обусловлено внезапное изменение характера мальчика, что означали его фобия и его извращенности, каким образом он пришел к своей навязчивой набожности и как связаны между собой все эти феномены? Еще раз напоминаю о том, что наша терапевтическая работа касалась последующего нового невротического заболевания и что разъяснение тех более ранних проблем могло быть получено только тогда, когда анализ в своем течении на какое-то время отступал от настоящего и заставлял нас идти окольным путем через детскую доисторическую эпоху.

III Совращение и его ближайшие последствия

Первое подозрение естественным образом пало на английскую гувернантку, в присутствии которой у мальчика произошла перемена. У него сохранились два относившихся к ней непонятных покрывающих воспоминания. Однажды, когда шла впереди, она сказала следовавшим за ней: «Посмотрите же на мой хвостик!» В другой раз во время езды, к великому удовлетворению брата и сестры, у нее улетела шляпа. Это указывало на комплекс кастрации и позволило создать конструкцию, что некая ее угроза, адресованная мальчику, во многом способствовала возникновению его ненормального поведения. Высказывать анализируемому такие конструкции совершенно безопасно, они никогда не вредят анализу, если оказываются ошибочными, и их никто не высказывает, если не видит шансов с их помощью так или иначе приблизиться к реальным фактам. В качестве ближайшего воздействия этого предположения появились сновидения, толкование которых в полной мере не удалось, но которые, по-видимому, всегда разыгрывались вокруг одного и того же содержания. Насколько их можно было понять, речь в них шла об агрессивных поступках мальчика по отношению к сестре или гувернантке и об энергичных нагоняях и наказаниях за них. Как будто он… после купания… обнажить сестру… покрывала… или одеяла… хотел сорвать и тому подобное. Но из толкования не удалось получить достоверного содержания, и, когда создалось впечатление, что в этих сновидениях все время по-разному перерабатывается один и тот же материал, стало ясно, как следует понимать эти мнимые воспоминания. Речь могла идти лишь о фантазиях о своем детстве, которые когда-то, вероятно в пубертатном возрасте, возникли у сновидца и которые теперь вновь проявились в столь трудно узнаваемой форме.

Они стали сразу понятны, когда пациент вдруг вспомнил тот факт, что сестра, «когда он был еще очень маленький, в первом имении», соблазнила его на сексуальные действия. Сначала появилось воспоминание, что в уборной, которой дети часто пользовались вместе, она предложила: «Давай покажем друг другу попу», – а за словом последовало и дело. Впоследствии вспомнилось более существенное в соблазнении со всеми подробностями, связанными с временем и местом. Это было весной, в то время, когда отец отсутствовал; дети играли на полу в одной комнате, а мать занималась своими делами в соседней. Сестра взяла его член, стала с ним играть и при этом словно в объяснение сказала непонятные вещи про няню. Няня делает то же самое со всеми людьми, например с садовником; она ставит его на голову, а затем хватает его гениталии.

Тем самым стали понятны ранее угаданные фантазии. Они должны были стереть воспоминание о событии, которое впоследствии казалось предосудительным для мужского самолюбия пациента, и достигли этой цели, заменив историческую правду противоположным желанием. Согласно этим фантазиям, он не играл пассивную роль по отношению к сестре; напротив, он был агрессивным, хотел видеть сестру обнаженной, был отвергнут, наказан и поэтому впал в гнев, о котором так много рассказывала домашняя традиция. В этот вымысел было целесообразно вплести также и гувернантку, которой мать и бабушка приписывали главную вину в его приступах ярости. Стало быть, эти фантазии в точности соответствовали сложению легенд, которыми будущая великая и гордая нация пытается скрыть слабость и невзгоды в начале своей истории.

На самом деле в совращении и его последствиях гувернантка могла принимать лишь весьма отдаленное участие. Сцены с сестрой случились весной того же самого года, в летние месяцы которого появилась гувернантка в качестве замены отсутствующих родителей. Скорее всего, враждебность мальчика к гувернантке возникла иным образом. Ругая бонну и обзывая ее ведьмой, гувернантка для него пошла по стопам сестры, которая первой рассказала те чудовищные вещи про бонну и таким образом позволила ему проявить по отношению к ней антипатию, которая, как мы узнаем, вследствие совращения развилась к сестре.