Психоанализ культуры

Сомнительно и то, были ли во времена неограниченного господства религиозных доктрин люди в общем и целом счастливее, чем сегодня; нравственнее же они точно не были. Люди всегда умели трактовать предписания религии сугубо формально и тем самым не раз подрывали их намерения. Призванные надзирать за соблюдением этих предписаний священники не особенно противились. Похоже, что милосердие бога мешало ему быть справедливым. Люди грешили, а потом приносили жертву или каялись и тем самым делались свободными для совершения новых грехов. Русская духовность (Innerlichkeit) додумалась до идеи, что грех необходим, дабы в самой полной мере с благоговением наслаждаться божьей благодатью, – иначе говоря, что, по сути, он богоугоден. Вполне очевидно, что священники имели возможность поддерживать покорность масс религии лишь ценой очень крупных уступок природе человеческих влечений. При этом существует принцип: один бог могуч и праведен, человек же слаб и греховен. Во все времена безнравственность находила в религии не меньшую защиту, чем нравственность. Но уж если деятельность религии по обеспечению счастья людей, их преданности культуре и способности к самоограничению во имя морали нельзя улучшить, возникает очередной вопрос: не переоцениваем ли мы ее необходимость для человечества и обдуманно ли мы поступаем, основывая на ней наши требования к культуре?

Порассуждаем же по поводу не вызывающей сомнений ситуации. Мы слышали признание, что у религии больше нет того влияния на людей, какое было раньше (в данном случае речь идет о христианской европейской культуре). И это не потому, что стали менее привлекательными ее посулы, а потому, что теперь людям кажется, что посулы эти меньше заслуживают доверия. Признаем, что причина такого изменения в укреплении духа научности в верхних слоях человеческого общества (и она, видимо, не единственная). Критика подорвала доказательную силу религиозных текстов, естествознание раскрыло содержащиеся в них ошибки, сравнительное исследование выявило прискорбное сходство почитаемых нами религиозных представлений с духовной продукцией первобытных народов и времен.

Дух научности вырабатывает определенный подход к предметам этого мира, перед проблемами религии он ненадолго останавливается в нерешительности, но и в этом случае преодолевает ее. Этот процесс неудержим; чем больше людей приобщится к сокровищам наших знаний, тем шире становится их отход от веры в религию. Сначала только от ее устаревших, неприемлемых одеяний, а затем и от ее фундаментальных предпосылок. Одни только американцы, проведшие в Дейтоне «обезьяний процесс», оказались последовательными. Обычно же подобного рода переход совершается половинчато и лицемерно.

По отношению к культуре со стороны образованных людей и работников умственного труда почти нет угроз. Замена религиозных мотивов цивилизованного поведения другими, светскими, происходит у них, похоже, без проблем, да и сами они по большей части ее активные приверженцы. Совершенно иначе обстоит дело с огромной массой необразованных и угнетенных людей: у них достаточно оснований быть противниками культуры. Все идет хорошо, пока они не понимают, что больше не верят в бога. Однако они непременно поймут, даже если это мое сочинение не увидит свет. Они, правда, готовы принять выводы научного мышления, но не готовы меняться, к чему оно обычно приводит человека. Нет ли в данном случае опасности, что враждебность этих масс культуре обрушится на то ее слабое место, которое они найдут у своей деспотичной хозяйки? Если непозволительно убивать сородичей только потому, что это запретил почитаемый бог, и потому, что за такое он тяжко покарает в этой или иной жизни, тогда, осознав, что никакого бога не существует и не нужно опасаться его кары, они наверняка убьют этого другого, и удержать их может только земная власть. А стало быть, необходим либо строжайший надзор за опасными массами, либо самое тщательное устранение любой возможности их духовного пробуждения, либо основательный пересмотр отношений между культурой и религией.

VIII

Нужно надеяться, что на пути реализации этого последнего предложения не встретится особых трудностей. Понятно, что при этом придется от чего-то отказаться, но вполне возможно, что удастся что-то выиграть и избежать серьезной опасности. Пугает же то, что в итоге культура, вполне возможно, подвергается еще большей опасности. Когда святой Бонифаций срубил почитаемое саксами священное дерево, окружающие ожидали какого-то ужасного события из-за совершенного святотатства. Ничего такого, однако, не произошло, и саксы приняли крещение.