Психоанализ второй ступени

Становящееся чужим, существо из зеркала на время отпускает нас, переставая ассоциировать (смешивать) себя с нашей внутренней психической сущностью, нашим подлинным Я. В такие минуты мы становимся безразличными по отношению к своему помятому костюму, высвобождая себе этим огромное пространство для наблюдения Игры и маневра. Понятно, что в такие моменты роль ума, до того беспрестанно складывавшего из копошащихся в нем мыслей всевозможные карточные домики, существенно меняется и приобретает иной характер. Рассудок становится инструментом и поводырем. Светофором и дорожным указателем разумного передвижения в агрессивных средах ирреального.

*      *      *

Ни в коем случае не следует избавляться от страха волевым усилием. Страх необходимо беречь и культивировать в себе, храня как драгоценность во внутреннем кармане. С ним нужно работать. Если мы не осуществили полное разделение своего психического на материальное и духовное, но при этом уже перестали испытывать страх, значит дела наши плохи и нужно возвращаться. Это – болезнь.

Может показаться, что в описываемых в этой книге моделях превращения сознания значение и роль ума искусственно девальвированы, поскольку в новых состояниях мы начинаем мыслить уже собственно не самим мозгом, а некоей субстанцией, которая вечно пребывает вне нас и даже вне материи вообще. Однако тут нужно заметить, что мозг, а точнее проходящие через него мысли или обыкновенное умствование и собственно ум, есть разные вещи. Поднявшееся на ступень выше сознание уже начинает мыслить переживаниями, особенными состояниями духа, и суть процессов осознавания чего-либо отныне выражается (отражается) не в мыслях, словах или образах, а непосредственно в вещах (явлениях), то есть в конкретных результатах, в изменении реальности (ее событийного ряда), в самом факте достижения крайней степени покоя и сосредоточенности, наблюдении свечения и прорастании живущей в нас идеи.

Внезапные включения ума, его неуместная активность в одной из прежних форм, вспыхивающая в голове близкого к разделению индивидуума, однозначно являет собой знак или симптом, указывающий на резкое (болезненное) понижение уровня его сознания, связанное с непроработкой отдельных деталей восхождения, поскольку главная и чуть ли не единственная функция ума в такие моменты – это отслеживание поступающей извне информации и контроль за соблюдением разумной последовательности наших шагов, а вовсе не мышление как таковое. (Хотя именно этот добровольный и осознанный отказ ума от размышления уже и может только явиться следствием мышления, но мышления новой и, разумеется, более высокой ступени.) Трудно сравнивать, а тем более называть одним именем – мышлением – вещи (явления) столь разные! Когда, к примеру, включаешь на кухне телевизор и видишь в нем какого-нибудь изворачивающегося вора или политика, произносящего одни лишь слова и даже думающего словами, и с другой стороны, когда однажды удается наблюдать во времени процесс медитации человека, способного произвольно и легко изменять уровни своего сознания, а заодно и саму реальность. Или пчелу, садящуюся на цветок. Вот он – образец.

Нам еще только предстоит научить свой ум внимательно и спокойно отслеживать из потока наблюдаемых им событий и информации содержащиеся во всем невидимые ответы на незаданные вопросы и тут же доводить их до нашего ведома, ничего не придумывая от себя. Ум, настроенный на общение с ирреальным, должен быть готов и достаточно мужественен, чтобы верно прочитать любое сообщение, будь то внезапная боль в спине, успех в делах, потеря перчаток в метро или остановка лифта между этажами как специально подаваемый в понятной ему (доступной) форме знак. Такие знаки есть не что иное, как адресуемые персонально нам послания, четкие инструкции поведения в ситуации, в которой мы уже находимся или которая нас ожидает в скором будущем. Случайностей и совпадений не бывает. Никогда. Ценность советов из случайного – в их непостижимой оптимальности.

Исходя из сказанного выше, мы можем заключить, что почти весь круг обязанностей ума сводится к выявлению ответов уже некогда приготовленных, причем не им, не умом, на вопросы, которые опять же не он задал. Но главное, а может быть и самое трудное, это то, что именно рассудок, для того, чтобы мы когда-нибудь вошли в зону иррационального, прежде должен привести сам себя в состояние особой сосредоточенности. А для этого он обязан точно узнать как это делается (что совсем непросто, ведь сосредоточенность есть внимание к тому, чего ему до сих пор не приходилось видеть), а также крепко усвоить, что есть разумное в неразумном и запомнить последовательность шагов.