Психодел

– Сейчас, – вещал он, играя фигурным бицепсом, – всё бабло – в сегменте лакшери! Кто не в лакшери – тот... ну, как бы... мудак полный! Брюлики, яхты, тачки, вертолеты, вообще любой супер-эксклюзив! Я в лакшери, и я как бы в норме. Только там надо четко всё делать, иначе как бы... ну... башку оторвут. Вот был случай: нарисовалась девочка, семнадцать лет, «Ауди-ТТ», дочка кого-то из «Славнефти» и одновременно невеста кого-то из «Лукойла», заказала перетянуть салон розовой кожей. Я не уложился в срок – тут же приезжают два людоеда, по одному из «Лукойла» и «Славнефти», и говорят: обтянем салон либо розовой кожей, либо твоей собственной. Сам понимаешь, пришлось напрягаться...

Кирилл слушал, подливал, смотрел в глаза. Ты, сынок, людоедов не видел, думал он. Разве людоед поедет решать вопрос за розовый кожаный салон?

И через два часа пришлось признаться себе, с горечью, что мальчик Боря – болван. Конченый лох. Не вышло из него никакого толка. Не пошли впрок шоколадки «Баунти». Не вырос пацанчик в крепкого человека, который, когда надо – зверем оборачивается. Погубила пацанчика пятикомнатная хата, и папа-лауреат, и мама печальная, нежная. И ныне живет пацанчик только барахлом, и кайфует только от барахла и еще – от самого себя, и потому он раб барахла, и в глазах его – страх шевелится; не дай бог придет людоед и кожу снимет.

Жаль. Восемнадцать лет назад мальчишка был прямой и со стерженьком, и когда Кирилл шутил про амбала и одеяло – заливисто хохотал. Теперь – вот. Сам жрет под одеялом.

А людоеда кожа не интересует. Людоед целиком заглатывает. Всё забирает. И кожу, и волосы. Тело, душу, деньги, машину, дом, жену, маму с папой. В сыром виде, без соли, без перца, не жуя. Посидит, послушает, нальет, по плечу похлопает, телефоны свои даст. А сам будет примеряться: вот так зайду, вот так прыгну, вот так ему хребет сломаю.

И затолкаю в утробу мясо его горячее.

Глава 15 Старый Новый год

– Семь лет назад, – сказал Мудвин, – мы с ребятами построили зальчик. В полуподвале, в Строгино. Сами. Ремонт, снаряды – всё за свои деньги. Никакого фитнеса, никакого бодибилдинга – только карате. Настоящий додзе. Правда, – Мудвин улыбнулся, – традиционный японский додзе не отапливается, а у нас не тот климат... В общем, организовали закрытый клуб, ходили только свои, взрослые мужики, фанаты, кто без карате жить не может. Бились по беспределу. И на мечах, и на палках, и кто на чем умеет. Реально, до крови... И вот однажды утром приходим, смотрим – ограбили нас. Влезли ночью через окошко в туалете. Украли два мешка всякой ерунды, мечи сувенирные, какую-то амуницию, шлемы для кэндо – убытку три рубля, но неприятно. Наши были почти все люди небедные – плюнули, поставили решетки потолще, сигнализацию поновее – и забыли. А где-то через месяц, – Мудвин посмотрел на хмельного Бориса, на грустную Милу, грызущую фисташки, – приходит ко мне местный хулиган. Лет тринадцати. Такой классический гопник, метр с кепкой, зубы коричневые, штаны спортивные. И приносит украденный меч, в тряпочку завернутый... Вот, говорит, ваше имущество. Вы, говорит, не подумайте, это не я украл, мне случайно досталось – но знаю, что ваше, и хочу назад вернуть, только об одном умоляю: возьмите меня к себе, пожалуйста. Типа в ученики... Через год он у нас уже на соревнованиях выступал, по версии Ашихара-карате.

– Красивая сказка, – сказала Мила. – Налейте мне чаю, мужчины. И форточку приоткройте, а то дышать нечем.

– Это не всё, – продолжил Мудвин, тут же выполняя обе просьбы. – Потом я его все-таки расколол. Слушай, говорю, Саня, признайся – это ведь ты тогда к нам в окошко сортирное залез? Да, говорит, Олег Петрович, я. И еще двое. Кто – не скажу. Добычу поделили – и разбежались. Те двое свое сразу продали – а мне меч достался. Знаю, что не настоящая катана, сувенирная, но даже такая в магазине стоит десять тысяч рублей, за эти деньги моя маманя целый месяц полы моет в обменном пункте, короче говоря, рука не поднялась продавать, себе оставил...

– Проникся, – вставил Борис.

Он пил вино. Мудвин тоже пил вино, но не как Борис. Пригубил, продолжил:

– Возьму, говорит, в руки, покручу, помашу и понимаю – никому не отдам. Красивый, тяжелый, в зеркало смотрюсь – конкретный самурай, один к одному. Всё как в кино. Месяц мучился, в Интернет залез, про мечи почитал – а это, блин, целая религия! В итоге к вам пришел. Спасибо, говорит, Олег Петрович, что ментам не сдали, взяли к себе, глаза на жизнь открыли...

За окном был мороз, кухню быстро выстудило.

– Понятно, – пробормотала Мила. – Японская история со смыслом. Хулиган раскаялся и понял жизнь. Только к чему ты это, Брянцев? Думаешь, наш ворюга сейчас сидит и мучается?