Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Сходным образом развиваются отношения между Павкой Корчагиным и Ритой Устинович в «Как закалялась сталь», между Володей Сафоновым и Ириной в романе Эренбурга «День второй» (1933), между пароходным механиком Басовым и его женой в романе «Танкер „Дербент“» Крымова, между Воропаевым и военврачом Горевой в «Счастье» и т. д. В последнем тексте Воропаев исчезает из поля зрения Горевой после ранения и ампутации ноги, не желая быть в тягость возлюбленной. Оперирует Воропаева сама Горева. В мазохистской культуре, стремящейся отмежеваться от сексуального мазохизма, любовный контакт прерывается, если Lust переходит в Schmerz. По мере того как возможность альголагнии (= наслаждения болью) утрачивается, прекращенный контакт может быть возобновлен [494].

В только что названных произведениях встреча героев означает либо лишь потенциальное, в тексте не прослеженное, продолжение нарушенной любви («Русский лес», «Танкер „Дербент“», «Счастье»), либо неосуществимость в настоящем когда-то наметившейся любовной связи (в романах «Как закалялась сталь» и «День второй» женские персонажи находят себе за время разлуки новых партнеров). Еще одну версию из этой мотивной парадигмы излагает сценарий «Строгий юноша»: жена хирурга Степанова, встретившись с Фокиным на любовном свидании, возвращается затем к мужу.

2.2.3.Обобщим сказанное. В наблюдаемой мазохистом реальности то, что в ней не дано, и есть данность (весна в «Счастье», молодость жены в «Русском лесе», однополчане в «Кавалере Золотой Звезды»), Действия же мазохиста, направленные на эту реальность, приводят его в такое положение, когда то, чем он не обладает, и есть его собственность, каковой ему предстоит владеть за пределами текста («Русский лес», «Танкер „Дербент“», «Счастье»); каковая принадлежала бы ему, если бы он не упустил свой шанс («Как закалялась сталь», «День второй»); каковая поступает ему во временное пользование («Строгий юноша»). Субъект мазохистской культуры обладает ценностным объектом номинально — de jure, но не de facto, а если и de facto, то при условии возвращения собственности истинному владельцу. В социальной жизни сталинского государства с этим корреспондирует номинальное право (допустим, участвовать в выборах, которые не предусматривают наличия альтернативного кандидата) и ограниченное право (допустим, на использование колхозом сельскохозяйственной техники, которая временно выдается ему государственными машинно-тракторными станциями (МТС)). Садистская экспроприация чужой собственности, совершавшаяся в начале большевистской революции, сменилась при Сталине мазохистским возвратом собственности тем, кому было запрещено стать ее полновластными хозяевами (ср. еще развернутую в постсталинскую, но столь же тоталитарную, как и сталинская, эпоху 1950-х гг. сеть магазинов проката, в которых Хрущев видел зачатки коммунистического будущего).

Номинальное обладание объектом — непременный, не зависимый от субъекта конечный пункт мазохистской практики. Чтобы сделать этот пункт творческой целью, мазохисту приходится конституировать себя в роли составителя планов, программ, проектов, т. к. продуктами именно такой креативности индивид распоряжается исключительно de jure. Будучи бессознательным диалектиком, мазохист сознательно ставит себе целью планирование [495].

Этим объясняется приверженность СР к обрисовке профессий, которые требуют от героев создания программ; сюда относится, среди прочего, деятельность инженеров (ими хотят стать Фокин в «Строгом юноше» и Колька Ржанов в «Дне втором», ими являются центральные персонажи романа «Далеко от Москвы» и механик Басов из «Танкера „Дербента“»), воспитателей (районный пропагандист Воропаев у Павленко, директор детской колонии в «Педагогической поэме» (1935) Макаренко, полковой комиссар в «Повести о настоящем человеке» (1947) Полевого), полководцев (пьеса Корнейчука «Фронт» (1942), многочисленные биографические романы о русских военачальниках). Остальные профессии переосмысляются в духе перечисленных выше и им подобных: рабочему вменяется в долг быть рационализатором, усовершенствователем технологий; писатель объявляется, по Сталину, «инженером человеческих душ». По тому же принципу: целый дискурс, как, например, новейшая история, может быть редуцирован до плана этого дискурса так, что план упраздняет дальнейшее творчество в данной области, — ср. инспирированный Сталиным «Краткий курс истории ВКП(б)».