Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Сходство героического мужчины с женщиной может быть в СР и телесным. Вот как описывает в «Окопах Сталинграда» В. Некрасов командира разведки, бывшего матроса Чумака:

Зад у него плотно обтянут и слегка оттопырен. [504]

Один из повторяющихся в СР мотивов — воспитание ребенка отцом в отсутствие матери (в такой отцовско-материнской ситуации находятся, в частности, Воропаев и Вихров). Ведя себя по-женски, мазохист не противопоставляет себя мужчинам, но, как раз наоборот, становится сопоставимым с ними. Находящегося на низкой ступени партийной номенклатуры Воропаева приглашают на обед лица из высшего советского общества. Воропаев

…точно задался целью влюбить в себявсех четырех генералов и всех трех дипломатов и преуспел.К концу обеда за столом оказалось уже восемь генералов. [505]

Расценивая отсутствие как присутствие, мазохист находит свой пол там, где его нет (он — антикастрат). Мужчина тем более является таковым, чем менее заметна его половая принадлежность: чем аскетичнее он в его отношении к противоположному полу или (как в приведенных примерах) чем сильнее он напоминает женщину.

Не обязательно, но часто мазохист — в той мере, в какой он смешивает мужское и женское, — предрасположен к гомосексуальности. Примечательно, что гомосексуалистом был организатор Большого террора Ежов [506]. Целый ряд сталинистских романов — это латентно гомосексуальные тексты, что особенно ощутимо в «Танкере „Дербенте“» Крымова. Вот сцена работы двух мужчин ночью над инженерным проектом, больше напоминающая любовную:

— Не надо сдавать без Неймана, — сказал умоляющеБронников и схватил Басова за руку, — беды наделаем. Брось, Саша.

Он уже не злился и не досадовал на себя, но весь был полон ожидания возможной неприятности. Басов обнял его за талию. [507]

Матрос Гусейн мечтает у Крымова о том, чтобы найти друга (мужчину), с которым можно было бы:

Наговориться досыта, пройтись в обнимку sic!, стиснуть на прощанье руку: «свой до смерти». [508]

Тот же матрос (передовик социалистического соревнования) отпускает напарнику следующую шутку во время шторма:

— Ты держи меня, если что, — пробормотал Хрулев испуганным говорком …

— Я тебя удержу-у, — смеялся Гусейн, — за ногу тебя держать или повыше? Хо-хо! [509]

Если мазохизм склонен к гомосексуальности, то как можно понять наложенный на нее в сталинистском обществе строжайший запрет (в 1934 г. издается закон об уголовном преследовании за мужеложество)? Нельзя забывать, что перед нами именно мазохистская — самоуничтожающаяся, себя наказывающая— гомосексуальность. Преследуя гомоэротизм, мазохистский социум карает самого себя [510]. Павленко приписал в «Счастье» культивирование гомоэротики нацистам (которые в действительности заняли по отношению к ней ту же позицию, что и сталинизм), т. е. негативным двойникам советских тоталитаристов — чужим своим.

3.3.0.Обратимся снова к кенозису. Воля мазохиста состоит в том, чтобы не иметь собственной. Он проходит через деидентификацию и затем проявляет волю, восстанавливая отобранное у него — не собственное, сообщенное ему Другим — признаковое содержание.

Для СР обычны три формы кенозиса — семейная, социальная и физическая.

3.3.1.С некоторыми образцами семейного кенозиса читатель уже знаком (вспомним хотя бы мотив асексуального брака в «Как закалялась сталь»). Семейный кенозис запечатлевается, среди прочего, и в рассказах о ненароком забеременевших женщинах, которые остаются в одиночестве: Варю Тимашову в «Дне втором» покидает любовник, Вера Березовская в «Педагогической поэме» сама рвет отношения с отцом ее будущего ребенка. Обе героини подавляют первоначальное намерение сделать аборт. Деидентифицированные как члены семьи, лишенные мужей, они тем не менее решаются стать матерями. Их воля, которая могла бы быть персональной, сделай они аборт, оказывается парадоксальным образом волей к безволию, раз они покоряются случаю (ср. обнародованный в 1936 г. закон, ограничивающий права женщин на обрыв беременности).