Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Эдипальность отличается от предшествующих ей этапов взросления тем, что она скачкообразно расширяет объем отрицаемого. Убегая из рода, ребенок расстается не с какой-то одной из своих биологических составляющих, как это было раньше, — он освобождается от биокультурного дуализма, от двойной идентичности (см. C. II.2.1.2), ликвидирует свою тварность в целом, сохраняет себе только человеческую ипостась. Эдип избавляет Фивы от власти Сфинги, человекоживотного [103]. Снятие внутренней противоречивостидает нам, говоря формально, внешнюю непротиворечивость, обращает наше внимание на одинаковость нашего отношения с разнящимися между собой человеческими существами (допустим, с отцом и матерью, равно родителями), побуждает нас к транзитивному мироощущению. Эдипальный ребенок постсадистичен, он решает иную — более отвлеченную — проблему, чем маленький садист. Нет нужды сдвигать в духе М. Кляйн датировку эдипального поведения, достигающего своего пика, когда ребенку исполняется пять лет, в раннее детство.

1.4.1.Как уже говорилось, в статье «Der Untergang des "Odipuskomplexes» Фрейд определил следующий за эдипальным период детской жизни как кастрационный. Инцестуозный ребенок, в соответствии с Фрейдом, испытывает страх быть наказанным родителями за свою генитальную активность. Наряду с этой боязнью, на кастрационном этапе возникает также способность к сублимированию, к замещению опасно-телесного духовным. Нам кажется чрезвычайно ценным, что стадиология Фрейда предусматривает для каждого отрезка детской психической жизни возможность двойного воплощения той или иной целеустановки зреющей личности (ср. оральный/анальный садизм, позитивный/негативный Эдипов комплекс).

Неправомерно, однако, рассматривать вхождение ребенка в кастрационную фазу его жизненной динамики исключительно в семейном контексте. Подобно тому как Эдипов комплекс образуется не только в пределах семьи, внесемейным может быть и его изживание. Оно совершается по мере того как ребенок, сделавшийся аналогичным всем прочим людям, вынужден признать, что он замещаем иными индивидами так же, как он замещает их. Никто не застрахован от потери своей позиции. Развитие Эдипова комплекса упирается в идею смертности каждого человека. Отрицая свою включенность в биологическую среду, субъект автоматически приобщает себя неживой природе. Эдипальное самопорождение гибельно. Рождаясь во второй раз, мы являемся в мир мертвыми. Эдип у Софокла живет, считаясь убитым. Дело не в том, что ребенок, преодолевающий эдипальное состояние, боится быть наказанным взрослыми, но в том, что он жаждет наказать самого себя —обложить штрафом свою мертворожденность, покарать ее. Испытывая кастрационный страх, субъект боится самого себя в качестве карающей инстанции.

Чтобы быть последовательным в превозмогании отприродного, постэдипальный ребенок вынужден погасить генитальную деятельность, умертвить мертвородящий орган (попрать смерть смертию) и обратиться к духовной работе: к одухотворению собственного тела и к категоризации предметов физического мира, к отвлечению от их частных материальных свойств, к постижению эйдосов. Кастрационный комплекс позволяет ребенку идентифицировать себя как младшего, как неродителя (в противоположность всем, не одним лишь своим, родителям), распознать свою неотению (недостаточную телесность).

1.4.2.Запрет инцеста в обществе взрослых соответствует процессу поступательной автоорганизации детской психики, достигающей кастрационной стадии. Запрет инцеста (как и мастурбирования) препятствует психическому регрессу — возвращению взрослых к той ситуации, с которой они справились, когда они детьми преобразовали Эдипов комплекс в кастрационный.

Прослеживая переход от природы к культуре, К. Леви-Стросс отказался толковать запрет инцеста психоаналитически. Инцест табуизируется, дабы сделать брак обменом — событием, сходным с коммуникацией, которая и есть самое культура [104]. К. Леви-Стросс не попался в Эдипову ловушку, потому что он не имел дела с психоаналитическими проблемами. В то же время K. Леви-Стросс, вслед за Фрейдом, придал запрету инцеста слишком фундаментальный смысл, возвысив это табу над всеми остальными.