Психофильм русской революции

Материал, добытый Комиссией и зафиксированный в документах, представлял бы исключительную ценность, будучи добросовестно и объективно разработан. К глубокому прискорбию, весь материал попал в Прагу в руки левых деятелей, и можно уверенно сказать, что истина, побывавшая в руках Кизеветтера и его кадетских коллег, света не увидит.

Ни один из бесспорных документов, мною доставленных, не был опубликован.

Кто попробует воспроизвести русскую революцию по опубликованному в Архиве русской революции, впадет в большое заблуждение. Все, что не отвечает интересам левых, будет изъято и скрыто. В этом читатель убедится, прочтя эту главу.

Чека в моих исследованиях выявилась в следующих формах. Она является самым изуверским аппаратом и твердою опорою большевистской власти. Но для правильного понимания деятельности этого учреждения надо помнить, что «чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией» представляет собою лишь один из многочисленных аппаратов большевистского строя. Не все зло сосредоточено в чека. Будучи как бы самостоятельным учреждением и независимою, чека стоит в тесном контакте со всею большевистскою организацией. Злодеяния этого строя рассеяны по всем его учреждениям. Преступления совершаются всеми его аппаратами и представителями. Наряду с падением и извращением духовных ценностей наблюдается повальное расхищение богатств и уничтожение человеческих жизней. В чека преступность и порочность только концентрируются. Поражает дисгармония ее деяний с провозглашенными революцией идеями. Чека приводит преступления и пороки революции в систему и, впитывая их в себя, до некоторой степени разгружает от них другие учреждения.

Если ознакомиться с официальной идеологией чека, она окажется далеко не столь ужасною, как воплощение этой идеологии в действительность. Целью учреждения чрезвычаек была борьба с контрреволюцией и со спекуляцией. Фактически чека боролась вовсе не с контрреволюцией, а уничтожала деятелей старого режима: буржуазию, интеллигенцию, главным образом офицерство и целые группы населения. Она действовала устрашением и террором, которые позаимствовала от Французской революции. В то время когда определился большевизм, настоящей контрреволюции не было, ибо все чиновники, большинство офицеров и вся интеллигенция приняли революцию. Открытых сторонников старого режима не существовало. Вся Россия отреклась от старого мира. Идея гражданской войны и расправы с прошлым всецело принадлежит Троцкому, который и должен быть признан величайшим преступником, какого только знал мир. Чека не боролась, а уничтожала расслабленных, потерявших способность к сопротивлению и обезоруженных людей.

Объявляя войну преступлениям, чека сама воплотилась в сплошное преступление. Со спекуляцией она никогда не боролась, а сама спекулировала и грабила. Чека руководила грабежом частного имущества и государственных учреждений. Было объявлено, что в чека должны идти «лучшие идейные революционеры, самоотверженно и честно служащие делу». На самом деле в ней сосредоточились отбросы человечества и порочные элементы. Чека превратилась в бойню и разбойничий притон. Желая приобщить всех деятелей революции к преступлению, большевики сделали ценз чекиста обязательным для всех коммунистов, занимающих высшие командные должности.

Возникает вопрос: было ли это учреждение задумано заранее, а затем планомерно проведено в жизнь, или оно само выкристаллизовалось, приняв формы, которые выковала революция? По-моему, надо склониться к последнему. Революция есть повальное безумие. В обширном симптомокомплексе ее все явления между собою связаны.

Большевистский режим имеет свою патологическую физиогномику, свои больные верования, свою порочность и свою преступность. Безумные и импульсивные действия проявляются в разрушении и всеуничтожении. В период организованного террора чека жестокость концентрируется в ее руках, но зато обуздываются неистовствующие толпы и самосуды. Число жертв и разрушения все же уменьшаются, будучи приведены в систему. Деятельность чека направляется на определенную цель. Умственная тупость и фанатизм главарей достигает максимума, но роль дезорганизованных толп отходит на второй план.

В общем масштабе разрушение старого строя и уничтожение богатств при Временном правительстве было сильнее, чем при больше-

виках, которые пришли на готовое. При большевиках были попраны все права человеческие, и они расправились с интеллигенцией, создавшей революцию.