Читаем Психофильм русской революции полностью

В «Вестнике чрезвычаек» - был такой журнал - я нашел указание, что мысль об устройстве сети чрезвычаек и красного террора зародилась во время похорон Урицкого, когда за его гробом шли его друзья. Некий Бокий обсуждал вопрос: как лучше расправиться с интеллигенцией за это убийство.

Во всех большевистских учреждениях всегда властвовали личности. Коллегия была лишь маскою. Впоследствии была выработана схема построения чека и напечатаны особые инструкции, хотя действительность шла мимо них.

Большевики ничуть не думали скрывать деятельность чека. В «Вестнике чрезвычаек» был напечатан хвастливый полугодовой отчет о казнях. Все чрезвычайки были организованы на один лад. Одни и те же были методы допросов, убийств, грабежей, даже форма одежды, манеры и образ жизни чекистов. Ночью по улицам мчались чекистские автомобили, у ворот «боен» заводили мотор грузовика, чтобы заглушать стоны погибающих. В документах моей комиссии имеются печатные наказы и инструкции, как утверждают, во многом скопированные из образцов департамента полиции Империи. Уходя, чекисты бросили свои бумаги, из которых можно было установить все их делопроизводство. Там были списки служащих, раздаточные списки на жалованье, ордера на обыски и аресты, даже на ограбление спиртных напитков. Я изучил весь этот материал. Все это было крайне неграмотно. Тут же я нашел свыше 400 оригиналов смертных приговоров, подписанных и составленных по всей форме этого оригинального учреждения.

В некоторых городах было по несколько чека. Так, в Киеве их было четыре: всеукраинская, или «вучека», губернская, или «губчека», железнодорожная и Особый отдел. Из них специализировался только Особый отдел, который ведал борьбою с контрреволюцией в армии и уничтожал царских офицеров. Офицерство уничтожалось по возможности поголовно. Создавались мифические заговоры, под предлогом которых уничтожали целые группы людей. Теоретик чека Лацис объявил, что подлинная виновность человека вовсе не нужна. Достаточно выяснить прежнюю службу обвиняемого, происхождение, чин, владение имуществом и в случае положительных данных - уничтожить его.

Чека была вполне самостоятельна и не подчинялась даже высшей коммунистической власти в лице ЦИК. Согласно воззванию, чекисты должны были работать идейно и безответственно. Революционная совесть провозглашалась высшим критерием правосудия.

Я не раз задумывался над причудливым сплетением мелочной и педантичной честности с самой большой подлостью, грязным воровством и дерзким разбоем в чека. Например, для того чтобы запоздавший чекист мог получить обед, он должен был иметь записку за подписью председателя чека, а из хранилища несметных богатств, награбленных при обысках, молодой еврей Каган раздавал своим родственникам щедрою рукою все что угодно. Фактически сыск производился бессистемно и больше всего опирался на доносы прислуги. К счастью, в составе чека преобладал элемент пришлый, местные низы, еврейские подмастерья и латыши, мало знакомые с интеллигенцией, и потому они не могли хорошо вылавливать людей старого режима. Там, где, как в Чернигове, деятелем чека был бывший билетер кинематографа Извощиков (еврей), знавший в лицо местную интеллигенцию, число жертв было много больше. Швейцары и дворники были в чека желательными гостями-доносчиками.

Соотношение чрезвычаек и других большевистских учреждений на Украине определялось следующей схемой. Все руководство революцией, поскольку оно существовало, находилось в руках Коммунистической партии Украины, сокращенно называвшейся КПУ Она насчитывала до 10 тысяч человек, причем 80 процентов были евреи. Это была по преимуществу молодежь из местечек, но было и много студентов. Для того, чтобы поступить в партию, надо было предъявить ручательство двух членов и свое революционное прошлое. Горделиво заявляли о своем участии в убийствах городовых или жандармов, и этого было достаточно. Коммунистическая партия имела свой центральный комитет - ЦИК. В него в незначительном числе входили представители рабочих и политических партий - эсеров и еврейских организаций.

Здесь мы сталкиваемся с очень трудным вопросом: существовала ли за кулисами русской революции организованная разрушающая сила, руководящая всей революцией, что часто приписывается масонам? Во всех моих исследованиях, несмотря на колоссальный и разнообразный материал, обнаружить такого руководства не удалось. Скорее приходится думать, что все революции совершаются по законам социальной психопатологии и что люди являются в них марионетками.

Партийная дисциплина у большевиков была колоссальная. Если масоны и были, они были очень хорошо маскированы. Чекист Валлер в своих показаниях упомянул о загадочной личности молодого еврея К. (фамилии не помню, но она есть в делах комиссии). К этой личности вели нити управления событиями. Но других указаний не было.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное