Психофильм русской революции

Еще в шестидесятых годах прошлого столетия ясно обрисовывается широко захватывающее русское общество так называемое либеральное движение, выступает на сцену тип русского кающегося дворянина и звонким эхо раскатывается по всей России поток трескучих фраз -гимн свободе, новой жизни и призыв к отречению от прошлого. Это новое движение целиком захватывает вновь нарождающееся и идущее на смену впадающего в оскудение прежнего дворянско-помещичьего класса так называемое интеллигентное общество, впитывающее в себя еврейство и пополняемое разночинцами, выдвигающимися из так называемых низов.

Тем не менее эпоха Александра III сдерживает это безумие, и к началу царствования Императора Николая II Россия уже занимает высокое место на арене духовной культуры. Ее искусство было и остается лучшим в мире. Ее наука дает мировых ученых, а техника побивает рекорд, пролагая Великий Сибирский путь под руководством Наследника Престола, а затем молодого Царя. Русская жизнь выдвинула на сцену лучшую в мире по своим идеалам и образованию интеллигенцию, которая, увы, уже тогда несла в себе отраву самоуничтожения во имя утопических идеалов. Русский гений побеждает необозримые пространства родной земли и ширит свою культуру по дебрям Сибири и Центральной Азии. Присоединенным народам он несет не гнет и порабощение, как несут их так называемые цивилизованные народы Запада, а благосостояние и мир. Народы Востока чтут Белого Царя. Земледельческая по существу страна имела превосходные продукты, а индустрия давала в изобилии сахар, спирт и высокого качества ткани. Семья и Церковь стояли прочно и, казалось, что никакие потрясения не могут превратить русского чело -века в безбожника и разрушить патриархальные устои семьи и быта.

Но уже подкапывались под русскую жизнь злые силы и готовилось выползать из своих нор подполье.

Когда Император Николай II взошел на прародительский престол, я был уже врачом. В моих воспоминаниях со всею ясностью обрисовывается образ молодого царя, который в первые месяцы своего царствования привлек к себе всеобщее внимание и симпатии. То была волна экстаза, охватившая все русское общество. По всей Русской земле ширились восторженные рассказы о том, как бесстрашный русский Царь, на сан которого в последние десятилетия шла дикая охота подполья, свободно, пренебрегая охраною, ходил по городу пешком один. Бурю восторга вызвал случай, когда Царь, как простой гражданин, зашел в магазин купить себе перчатки. Популярность Царя крепла с каждым днем, а его смелые, полные достоинства речи, раздававшиеся с высоты Престола, привлекали к нему сердца подданных. С открытою душою, весь проникнутый стремлением служить своему народу, Государь Николай Александрович протянул руку своим подданным с призывом их на путь величия и счастья.

Увы! Благородная рука повисла в воздухе...

Первый камень в царский престол бросили не бесы подполья, а наэлектризованная ими привилегированная группа бар-помещиков с фрондирующими отпрысками родовой аристократии. Те самые баре, от произвола которых освободил русский народ дед молодого Царя. Краса и гордость реформированной русской жизни - земство и общественные организации, охваченные конституционным бредом, -дружно повели кампанию за ограничение царской власти и мечтали о российском парламенте. А третий элемент - так называли земских служащих - толкал честолюбивых земцев на путь борьбы и соревнования с губернаторами и бюрократией.

Благородство молодого Царя было истолковано как слабость и как отступление от твердого курса покойного Императора. Земцы почувствовали пробуждение политической весны. В традиционных адресах, подаваемых Царю по поводу Его восшествия на престол, вместо выражения верноподданнических чувств заявлялось недвусмысленное требование упразднения самодержавия, оказавшего новым течениям столько благоволения.

Дерзкие требования были выражены тверским и черниговским земствами. И совершенно неожиданно, как гром из ясного неба, пронеслась по всей России твердая отповедь молодого Царя, который достойно осадил зарвавшихся политиканов, указав им на бессмысленность их мечтаний и на твердую решимость верховной власти не отступать от заветов прошлого. Царь отверг конституцию.

Это было объявлением войны, но не со стороны короны, а от имени прессы, общественных организаций, всей интеллигенции. Как ножом обрезало популярность Царя. Государь в своей отповеди впервые обнаружил присущую ему твердость и верность заветам своих отцов. С этого момента, как бы по таинственному сигналу, данному из неведомого центра, сразу сдувается очарование русской общественности своим молодым Монархом. Замолкают восторги, приветствия, и, насторожившись, либеральные элементы затаивают свои вожделения и решаются выжидать. Пресса, еще скованная рамками цензуры, ведет кампанию против правительственной власти и принимает тот левый уклон, от которого она еще не освободится через много лет, даже в унижениях эмиграции.