Психокинетики

Группа приняла оперативные меры по дезактивации лаборатории. Вскоре выяснилось, что данное излучение не являлось ионизирующим, однако обладало крайне любопытными последствиями. В течение следующих четырех дней у каждого из ученых прошли хронические заболевания, трое избавились от очков, а сам Гинзбург – еще и от слухового аппарата.

Чудо, одновременно обрадовавшее и обеспокоившее коллектив.

Частица радикальным образом видоизменила свои физические свойства, в режиме холодного ядерного синтеза превратившись в сверхмощную батарею. Именно после такого поворота событий Лев Давидович притащил в «КравЛаб» загнувшийся проект квантового двигателя, и Ядрышко – как называл частицу физик – стало тем звеном, которого недоставало профессору.

Четыре месяца спустя, во многом благодаря материальной поддержке Кравчука, появился прототип, получивший рабочее название «Квантовый двигатель Кравчука – Гинзбурга» (КДКГ-1). Именно его с огромным успехом демонстрировали общественности пару недель назад.

Такова история рождения источника энергии, вызвавшего неподдельный интерес со стороны Всеволода Петровича Сухоставского…

Темно-фиолетовый двухместный спорткар BMW Z4 Александра Кравчука подкатил к воротам контрольно-пропускного пункта.

Он приветственно кивнул в объектив камеры наблюдения. Зеленые створки ворот раскрылись, пропуская Кравчука на территорию «КравЛаб». Проехав пару сотен метров, компактный автомобиль остановился перед главным входом в П-образное здание.

Заглушив двигатель, Кравчук вылез из машины, взбежал по ступенькам на крыльцо. Поздоровался с очередным охранником на проходной, прошел через «вертушку», используя личную проксимити карту. Оказавшись в просторном пустом холле, Александр свернул ко входу в левое крыло.

Подойдя к массивной металлической двери, вставил карту в панель кодового звонка, набрал уникальный пароль, подходящий ко всем замкам в здании. Дверь со звуком зуммера слегка отошла.

По небольшому коридору бизнесмен дошел до лестницы на второй этаж и кабины лифта, ведущего в подземные строения. Провел картой по сенсору. Дверца лифта отъехала в сторону.

Войдя в кабину, Александр нажал клавишу «-2». Именно там располагалось сердце «КравЛаб».

Покинув лифт, Кравчук оказался в огромном помещении, ярко освещенном рядами флуоресцентных ламп. Они давали настолько сильный свет, что с лихвой компенсировали отсутствие окон.

В дальнем углу центрального зала находились специальные герметичные камеры, предназначенные для разных типов экспериментов. На стеллажах, стендах, рабочих столах, полу в хаотичном порядке валялись современные образцы электроники вперемешку с массивными измерительными приборами. На стенах висели десятки мерцающих мониторов. Центр зала венчал краеугольный камень всего, средоточие мысли и чувств «КравЛаб» – защитный саркофаг, в котором содержалось Ядро.

При взгляде со стороны сложная конструкция ассоциировалась у Кравчука со старинной русской печью, в которую с помощью механических подавателей помещали герметичный стальной контейнер размером с детскую люльку. Массивная металлическая обшивка корпуса вызывала ощущение тяжести и солидности устройства, а знание его вспомогательных систем позволяло чувствовать свою защищенность от большинства видов излучения.

Система мониторинга представляла собой богатый комплекс внутренних и внешних датчиков, показания с которых круглосуточно выводились на калейдоскоп мониторов, облепивших саркофаг. Конструкцию оснастили системами пылеподавления, энергоснабжения, противопожарной безопасности и многим другим.

Команда ученых присутствовала в полном составе: профессор Гинзбург и шестеро его ассистентов. Высоколобые миллионеры, как они любили называть сами себя. Никто из этих мужчин и женщин не имел права хотя бы косвенно поведать общественности, чем команда занималась в «КравЛаб», но каждый уже имел приличную сумму на банковском счете.

В кого ни ткни пальцем – специалист узкого профиля. Прямо сейчас кто-то настукивал по клавиатуре компьютера, кто-то, скрыв лицо за респиратором и закрывшись в герметичной камере, экспериментировал с реактивами. И Александру казалось, что центральный зал становился тесноватым для немногочисленного персонала. Благодаря творческому хаосу, царившему вокруг, сердце лаборатории походило на восточный базар.

Приветливо кивнув ученым, Кравчук подошел к Гинзбургу. Физик находился у саркофага, переписывая в блокнот данные с одного из мониторов.

Лев Давидович был высоким худощавым мужчиной с тонкой седой бородкой и забавными круглыми, как у кота Базилио, очками. На мизинце левой руки он постоянно носил золотой перстень с нефритовым камнем, а из-под белого халата обязательно выглядывала часть одежды зеленого цвета. Сегодня это была водолазка с воротом, плотно облегающим жилистую шею профессора. Выглядел он значительно моложе.

– Привет, док, – поздоровался Кравчук, встав слева от ученого.

Гинзбург повернул к нему свое худое вытянутое лицо с живыми зелеными глазами.

– Доброе утро, Александр Николаевич. Не ждал вас сегодня.