Психологическая игра. Основнои миф

Сложнее понять саму эту двойственность играющего: как нам удается так глубоко входить в жизнь тех персонажей, которыми мы становимся в играх? И тут без психологии, как науки о душе, ничего понять не удастся.

Что же касается несущих радость движений, то возникает искушение подойти к ним биологически. Однако, боюсь, и это окажется тупиком, как случилось со всеми психологами, которые пытались биологизировать игру. Жизненный порыв Бергсона не является биологическим состоянием, хоть и проявляется сквозь тела. Это жизненная сила, которая отмеряется каждому своей мерой, и которой в детстве больше, чем в старости.

Откуда в нас втекает эта сила? И почему она заставляет нас скакать и прыгать, как ягнят на лугу, что уже само по себе становится желаннейшей из игр?

Глава 11. Выводы из археологии смыслов

В общем и целом этимология слова «игра», ведущая к индоевропейскому корню, означавшему движение, оказывается верна, но не дает полной картины. Похоже, понятие игры уже исходно состояло из нескольких важнейших составляющих, отражающих природу того, что играет в человеке.

Во-первых, эта природа, безусловно, связана с движением и наслаждением от движения.

Во-вторых, в силу способности воплощения человеческих душ в новые тела, вхождение в игровой образ оказывается во время игры порой почти столь же захватывающим, как и вхождение в тело. Поэтому, играя, люди перевоплощаются, как говорят про хороших актеров, не подразумевая действительной смены плоти.

В-третьих, игра, в отличие от быта и битвы за выживание, не ограничивает человека мерой достаточности, позволяя достигать мастерства, уносящего за пределы этого мира в мир богов. В этом игра подобна шаманскому бубну, который зовут конем или челном, потому что он уносит шамана в иные миры. Именно потому русский язык не знал для музыки иного названия, кроме игры.

Все первобытные музыкальные инструменты были столь просты, что могли воздействовать на ту основу человеческого сознания, которая удерживает наши души в телах. Воздействовать, делая скрепы души, привязывающие нас к плоти, слабее, и тем самым высвобождая души для внетелесного опыта.

Если вдуматься, то перевоплощения играющих детей сродни шаманскому трансу или глубокой медитации. И если кто-то хочет овладеть медитацией, ему надо не бороться с собственной природой, преодолевая ее, чтобы научиться чему-то новому, а вспомнить себя, вернуться к собственным истокам. Там, в детстве, мы владели тем, что хотим освоить искусственно, ломая и подчиняя сопротивляющийся разум.

А разум так устроен, что ему невозможно осваивать заново то, чем он уже владеет. Именно об этом говорит Будда и просветленные, когда утверждают: просветление уже с тобой, надо всего лишь повернуться к нему лицом, а не бежать за выдуманными способностями.

И последнее: игра вызывает радость. Не как чувство. Чувство, то есть способность чувствовать радость, всегда с нами, и как орган восприятия, безусловно, принадлежит не физическому телу. Скорее, это орган тела сокровенного, которое в старину звали скенью. Но сама способность чувствовать, то есть чувство радости не есть радость.

Чтобы это чувство заработало, чтобы с его помощью я почувствовал радость, необходимо, чтобы радость была. И тут встает вопрос, что это такое? Вероятней всего, что радость – это некое состояние, но состояние чего или какого тела? Если даже чувствовать его может только скрытое, далеко не поверхностное тело, то какова же глубина того, что меняет свое состояние на радость?

Эти составляющие игры вытекают не из ее собственной природы, а из природы того, кто играет, ибо нет никакой игры самой по себе без играющего. Игра – это лишь имя для того, что мы распознаем как проявления игры. Но ни солнечные зайчики, ни волны, ни блики на гранях бриллианта в действительности не играют. Как не играют и тела детей или котят.

Играют души. Игра – это состояние души. Или духа. Хотя мы вполне можем представить себе и игру Ума. Но такие различия мне пока недоступны. Поэтому как психолог я пока ограничиваюсь душой. И с уверенностью утверждаю: в зависимости от того, какую задачу решает душа в данный миг, меняется и игра. Игра всегда соответствует главным задачам души.

Но прежде, чем перейти к разговору о душе и ее задачам, необходимо завершить языковое исследование, добрав значения и поняв те слова, которыми называют спутников игры, вроде радости или движения, а также разобравшись с теми выражениями, которые не получили объяснений в толковых словарях и остались примерами живой речи.

Однако именно эта работа по своей сути является чистым исследованием, которое не сделать без подготовки и соответствующего снаряжения. Снаряжением таким должна снабдить наука. Поэтому я сделаю небольшое отступление ради краткого обзора того, что думали об игре ученые, в первую очередь, конечно, психологи.

Раздел второй. Научные игры