Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания

Заметим, что если коммуникация не спланирована заранее, то пропагандой ее назвать нельзя. Если американский лейтенант высунет голову из башни танка и прокричит японцам, прячущимся в укрытии: «Эй вы, чертовы обезьяны, выходите оттуда, иначе мы вас прикончим!» – это может сработать, а может и нет, но в техническом смысле – это не пропаганда, поскольку лейтенант не планировал применить эту форму коммуникации заранее и решил оказать влияние на умы и чувства японцев спонтанно. Если бы он тщательно обдумал свои слова и сказал бы по-японски: «Приказываем противнику прекратить сопротивление; в противном случае американская армия заранее сожалеет о неизбежных последствиях применения ею огнемета», то его призыв (правда, с большой натяжкой) можно было бы назвать пропагандой.

Кроме того, у пропагандистской акции должна быть цель. Этот пункт не зря включили в определение, поскольку общение, как в годы войны, так и в мирное время, очень часто осуществляется ради удовольствия говорящего, а не ради того эффекта, который оно должно оказать на слушателей. Во время Второй мировой войны процветали такие виды коммуникации: посылка японцам карикатур, на которых они были изображены в смешном виде, коверканье немецкого языка, обзывание итальянцев привычными, но неприятными кличками. Те, кто занимались этим, получали массу удовольствия, но мало кто понимал, зачем он это делает. На самом деле это сильно раздражало врага и укрепляло его стремление продолжать борьбу. (Устрашающие крики были хороши в эпоху древних войн, когда воевали примитивным оружием, но в современной военной пропаганде они – большая роскошь. Запланированное раздражение врага, конечно, играет свою роль – маленькую и особую. Но применяется этот вид психологической войны довольно редко).

Понять, что такое психологическая война, очень легко, если считать ее простым использованием пропаганды в военных целях, как явствует из следующего определения: «Психологическая война включает в себя использование пропаганды против врага совместно с другими операциями военного, экономического или политического характера, если это потребуется».

В этом смысле «психологическая война» – очень успешная операция, проведенная в годы Второй мировой войны под руководством Объединенного комитета начальников штабов. Отделы психологической войны были созданы на всех основных театрах боевых действий, и американские военные усвоили доктрины этой войны.

Существует, однако, еще несколько смыслов, в которых используется термин «психологическая война». Один из таких весьма неприятных смыслов стал известен во время немецкого завоевания Европы – это война, проводимая психологическими методами. Для американцев психологическая война служила дополнением к обычным военным операциям и велась с помощью средств массовой информации; для нацистов это было осуществление политической и военной стратегии с помощью достижений психологической науки. Для американцев это была модификация традиционных военных методов с помощью эффективного и великодушного использования нового оружия; для немцев же это была трансформация процесса войны в целом. Это очень важное различие, которое требует отдельного анализа.

Война, проводимая психологическими методами

Для обозначения страшной, ужасающей стратегии Гитлера в период с 1935 по 1941 год было придумано много названий. Один автор, Эдмонд Тэйлор, назвал ее «стратегией террора», написав книгу под этим заглавием (Бостон, 1940), а еще – «войной нервов». Другой автор, Ладислас Фараго, политический журналист, начавший свою карьеру в качестве представителя пятой колонны стран оси на Ближнем Востоке и закончивший ее сотрудником американского отдела, который занимался планированием психологической войны в военно-морском флоте, выпустил книгу под названием «Немецкая психологическая война: полный критический обзор с аннотациями и библиографией» (Нью-Йорк, 1941). В этом труде он привел краткое изложение сотен немецких книг по вопросу психологии и войны. Большая часть этого материала была посвящена методам обучения персонала, психосоматической медицине и другим аспектам психологии, не имеющим никакого отношения к пропаганде, но сама книга в целом является впечатляющей демонстрацией тех гигантских усилий, которые приложили немцы, чтобы подвести под свою войну научную основу. За этим трудом быстро последовали другие книги и статьи, посвященные «изобретениям» немцев.

Когда ажиотаж немного улегся, выяснилось, что эти «изобретения» можно объединить в две группы:

во-первых, превосходную или казавшуюся превосходной синхронизацию политических, пропагандистских, карательных и военных акций;

во-вторых, широкое использование достижений современной психологической науки в своих военных операциях.

Немцы перед войной и в начальный период войны задали темп, а Объединенные Нации в своей психологической войне пытались не отстать от них, хотя усилия обеих сторон различались по силе и характеру.