Психологическая защита

свободу в форме еще более ужасной, еще более социально неприемлемой, если не сказать, в социально опасной форме. Осуществленное вытеснение хранится в бессознательном до поры до времени как ущемленный аффект, формы которого чрезвычайно разнообразны: это и телесные зажимы, конвульсии, взрывные реакции ("немотивированный аффект"), истерические припадки и т. д. Описанный механизм вытеснения динамично, процессуально подготавливает почву (вытесненное влечение как вытесненный аффект) для формирования разнообразных техник психологической защиты. Т. е. энергетически использование этих техник подготовлено вытеснением, а вот содержание и форму, которую они приобретут, определяет социальная ситуация развития индивида.

Иллюстрация к вытеснению влечения

Сначала в качестве иллюстрации мы проанализируем сцену из фильма "Три тополя на Плющихе". Главная героиня фильма, которую играет Т.Доронина, добрый, душевный человек, провинциальная красавица. Ее муж авторитарен, с домостроевскими "замашками", прижимист. Героиня едет в Москву продать чемодан сала. Муж наставляет ее, предупреждает о жуликах-таксистах и соблазнах столичной жизни. В Москве героине Дорониной все же приходится воспользоваться такси. Между героями моментально рождается симпатия. Таксист приглашает ее вечером в кино. В суете дня предложение симпатичного таксиста вытесняется из сознания, забывается. Но это не простое забывание. Насколько вытесненное представляет ущемленный аффект, насколько оно значимо — показывает неадекватное, суетливое, хаотичное поведение героини Дорониной, когда она слышит сигналы такси. Конфликт между вытесненным и цензором, Сверх-Я, вновь оживает. Желание встречи чрезвычайно сильно, но настолько же силен запрет, строгость провинциальной и семейной морали, в которой не может быть и намека на проявление симпатий к другому мужчине. Страх перед цензором за наличие симпатии к чужому человеку заставляет ее запереть все замки. Ее цензор беспощаден, он не доверяет ей, он устраивает буквально физическую блокаду. Но мужчина терпеливо ждет, периодически подавая сигналы из машины. Этим инициируется вновь и вновь желание выйти к нему, т. е. энергетически оно поддерживается и усиливается извне. Происходит прорыв, который начинается с конкретных физических действий: спешно надевается блузка, юбка. Вот героиня уже у двери, открываются один за другим замки, остается последний, основной, он заперт на ключ. Начинаются лихорадочные поиски ключа по квартире, ключа нет. Таксист дает долгий прощальный сигнал и уезжает. Встреча не состоялась. Обессиленная героиня опускается на чемодан возле двери, и рука натыкается на связку ключей. Все время ключи лежали в поле ее зрения перед дверью на видном месте!

В ситуации поиска внутренний голос Сверх-Я отнюдь не сдался перед натиском Оно. Этот цензор вытеснил реальный путь для прорыва, для осуществления желания найти ключ, открыть дверь и выйти на встречу с человеком. Цензор частично дал проиграться этой энергии влечения, он не стал ущемлять аффект, он дал ему проиграться физически, он оттянул время, он дал время "остепениться". Когда ситуация стала "безопасной" и было гарантировано сохранение морального лица, он "снял" пелену с глаз, теперь увидеть ключи было "безопасно".

Второй случай. Вытеснение реальности

В этом случае вытесняется или искажается информация извне, которую индивид не хочет воспринимать, поскольку она неприятна для него, болезненна, разрушает его представления о себе. Здесь ситуацией управляет Сверх-Я. Сверх-Я делает индивида "слепым", "глухим", "нечувствительным" к аверсивной, т. е. тревожной, угрожающей информации. Эта информация, если я ее восприму, грозит нарушить сложившееся равновесие, внутреннюю согласованность психической жизни. Эта согласованность структурирована инстанцией Сверх-Я, создана усвоенными правилами поведения, предписаниями, стройной системой ценностей. И аверсивная информация есть посягательство на эту доминирующую роль Сверх-Я в моем психическом аппарате.

Рассмотрим пример из автобиографической повести М.Шагинян "Человек и время". Мариэтта в гимназии на каникулах остается одна. На исходе пасхальный праздник. Мариэтта в пустом дортуаре дочитывает интересную книгу при свечке. Но предоставим слово самой писательнице: "Шел одиннадцатый час. Вдруг в наш дортуар шестиклассниц пришла восьмиклассница — нарядная, в выходном платье, длинной юбке, с дамским ридикюлем, в прическе, — она только что, раньше времени, вернулась из отпуска и в дортуаре восьмиклассниц не нашла никого.

Ты, Шагинян, брось читать, послушай, что я тебе рдесклжу. Она уселась передо мной, вырвала у меня книгу. — Я была с очень интересными людьми, с мужчинами, понимаешь — не с мальчишками, а с настоящими мужчинами…