Психологическое литературоведение

«Прежде, давно в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства, мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту <…> Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомой деревне <…> и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! О моя свежесть!»

Есть сопряженность 'юности', 'смерти' и 'немоты' у Лермонтова:

…Без жалоб он
Томился, даже слабый стон
Из детских губ не вылетал,
Он знаком пищу отвергал
И тихо, гордо умирал.

(М. Ю. Лермонтов

«Мцыри»)

Холод

В «печальных» текстах частотен и психологически релевантен такой семантический компонент, как 'холод'.

И опричник молодой <…> упал замертво <…> на холодный снег.

(М. Ю. Лермонтов «Песня про купца Калашникова…»)

Мгновенным холодом облит,
Онегин к юноше спешит…. напрасно:
Его уж нет. Младой певец
Нашел безвременный конец!

(А С. Пушкин

«Евгений Онегин»)

При этом холодно бывает персонажам как перед смертью, так и после чьей-то гибели.

Похороны совершились на третий день. День был ясный и холодный.

(А. С. Пушкин

«Дубровский»)

На улице (куда Оливер вышел после смерти Дженни. – В.Б.) было очень холодно – в некотором роде совсем неплохо для меня, ибо мое тело оцепенело и ему надо было ощутить хоть что-нибудь <…> Я забыл пальто, и холод начинал меня одолевать.

(Э. Сигал

«История любви»)

Запах

Рассматривая типологию текстов Р. Мюллера-Фрейнфельса, предвосхитившего идеи так называемого нейролингвистического программирования, мы отметили его мысль о возможности анализа художественных текстов с позиции того, с помощью какого органа ощущения преимущественно воспринимается и соответственно отражается мир.

Так, в «активном» тексте преобладает зрение, в «красивом» – движение (тела), в «темном» – уровень физиологии, в «печальном» же типе текстов частотны описания обонятельных ощущений и, в частности, приятного запаха.

В финале повести «Ася» есть фраза о запахе травки, который переживает самого человека. В целом в «печальных» текстах семантический компонент 'запах' встречается достаточно регулярно. Причем это не запах резины и железа или неистребимый запах выгоревшего шлака в топке (Ч. Айтматов «Буранный полустанок»), характерный для «темного» текста, а именно слабый и приятный запах.

Этот компонент обнаруживается в прозе И. А. Бунина, тексты которого можно отнести к «печальным». Вот что пишет одна исследовательница его творчества: «Образы-детали запахов особенно богаты, необычайно точны и изощрены у Бунина. Читая бунинские строки, мы словно въяве вдыхаем запах меда и осенней свежести, запах талых крыш, свежего теса, накаленных печей, ржаной аромат соломы и мякины, душистый дым вишневых сучьев, славный запах книг, запах приятной кисловатой плесени, старинных духов и даже „запах“ самой истории» («Дикою пахнет травою, запахом древних времен…») (Колобаева, 1980, с. 65).

Достаточно много совместной встречаемости компонентов 'смерть' и 'запах' у М. Ю. Лермонтова.

Когда я стану умирать… / Ты перенесть меня вели / В наш сад… где… свежий воздух так душист.

(«Мцыри»)

Ни разу не был в дни веселья / Так разноцветен… Тамары… наряд. / Цветы… Над нею льют свой аромат / И сжаты мертвою рукою, / Как бы прощаются с землею.

(«Демон»)

Известный российский психотерапевт М. Е. Бурно, приводя примеры миниатюр, которые писали его пациенты с тем же семантическим компонентом 'приятный запах', отмечает, что стремление «приобщения к запахам цветов» характерно, в частности, при психастении и циклоидности (Бурно, 1989, с. 90–91).

Вздох

Психолингвистический анализ показывает, что семантические элементы типа 'запах', 'испарение' находятся в конкордансе в «печальных» текстах с другими элементами – словами, обозначающими дыхание и вздох.