Психология

ха, представляет поистине поразительное явление. Во- ображение меланхоликов вечно занято картинами бо- лезней, войны, бури, мрака, ужаса и разрушения. Санг- виники, будучи в хорошем расположении духа, совер- шенно не способны предаваться мрачным мыслям и страху из-за дурных предзнаменований. Цветы и сия- ние солнца, весенние грезы и радужные надежды —: вот содержание быстро сменяющихся в их уме ассоциаций. Читая в дурном настроении духа описание путешествия в полярные страны или в глубь Африки, мы ужасаем- ся грозным силам природы; перечитывая то же описа- ние в хорошем расположении духа, мы приходим в восторг при мысли об энергии человека, преодолеваю- щей все препятствия, которые природа ставит его стрем- лениям. Немногие романы читаются с таким веселым чувством, как «Три мушкетера» Дюма. А между тем я могу засвидетельствовать, что, читая этот роман во вре- мя морской болезни, я почерпнул из него только чувство глубочайшего отвращения к той жестокости и резне, ви- новниками которой были герои романа — Атос, Портоси Арамис.

Итак, причинами, благодаря которым интересный элемент тускнеющего представления вызывает за собой то, а не другое новое представление, служат привычка, «недавность», живость и эмоциональное родство пред- ставлений. Мы можем с уверенностью сказать, что в большинстве случаев данное представление вызовет за собой по ассоциации привычное, недавнее, живое или эмоционально сходное представление. Если все эти свой- ства характеризуют элемент, входящий в состав вновь образующейся ассоциации, то можно предвидеть, что данный элемент будет играть важную роль и в обра- зовании последующего объекта мысли. Впрочем, вопре- ки тому факту, что смена представлений подчинена строгому детерминизму и сводится к немногим классам, характерные черты которых обусловлены предшествую- щим опытом, необходимо все-таки сознаться, что воз- никновение огромного числа звеньев в цепи представле- ний не поддается никакому определенному закону. Это можно видеть на примере, приведенном мною на с. 164,о часах. Почему образ ювелирного магазина напомнил мне о запонках, а не о цепочке, которую я купил там после запонок, которая стоила дороже и с которой бы- ли связаны гораздо более интересные эмоциональные ассоциации? Читатель, занимаясь самонаблюдением,

168

легко может почерпнуть массу аналогичных фактов. Ввиду этого мы должны допустить даже в формах обыч- ной смешанной ассоциации, которые лежат ближе всего к неполной реинтеграции, что случай решает, какой именно элемент ассоциации будет вызван интересной стороной тускнеющего представления; разумеется, слу- чай — для нашего ума. На самом же деле, без сомне- ния, образование каждой новой ассоциации предопре- делено физиологическими причинами, которые вслед- ствие тонкости и изменчивости не поддаются нашему анализу.

Ассоциация по сходству. Рассматривая смешанные ассоциации, мы постоянно предполагали, что интересная часть тускнеющего объекта мысли довольно значитель- на и настолько сложна, что сама по себе образует кон- кретный объект. Гамильтон рассказывает, например, что однажды воспоминание о горе Бэн-Ломонд привело его к мысли о прусской системе воспитания, причем звеньями ассоциации были немец, которого он встретил на Бэн-Ломонде, Германия и т. д. В Бэн-Ломонде как объекте опыта интересом, определяющим дальнейшее течение мыслей, было присутствие сложного образа от- дельного человека. Но теперь предположим, что заин- тересованное в данном объекте внимание еще более утончается и подчеркивает в нем лишь одну часть, ко- торая сама по себе так незначительна, что не может быть изображением конкретного предмета, а представ- ляет собой отвлеченное свойство. Кроме того, предпо- ложим, что эта часть объекта сохраняется перед нашим сознанием (или, на языке физиологии, продолжаются обусловливающие ее мозговые процессы), после того как другие стороны данного объекта стушевались. В та- ком случае малый остаток представления окружит себя собственными элементами ассоциации тем путем, кото- рый мы описали выше, и тогда отношение между исчез- нувшим и вновь образовавшимся объектами мысли бу- дет отношением сходства. Пара таких объектов обра- зует то, что называется ассоциацией по сходству.

Сходные объекты, сопровождающие один другого в такой ассоциации, всегда суть нечто сложное. Это по- стоянно подтверждается опытом. Простые идеи, атрибуты или качества не обнаруживают стремления напоминать об аналогичных свойствах. Мысль о каком-нибудь от- тенке голубого цвета не вызывает мысли о другом от- тенке, за исключением случаев, когда ради сравнения

t69

или установления номенклатуры мы специально сопо- ставляем различные оттенки цвета. '