Психология

Таким образом, совместная деятельность физиологических процессов, обусловливающих воспроизведение и непосредственные ощущения, и есть то, что дает содержание нашим восприятиям. Каждый конкретный материальный предмет представляет собой комплекс чувственных свойств, с которыми мы впервые знакомились в различные времена. Иные из этих свойств, именно те, которые или отличаются постоянством, или особенно интересны для нас, или имеют практическое значение, мы принимаем за существенные элементы данного предмета. К таким свойствам относятся внешние очертания предмета, его размеры, масса и т. д. Другие свойства, более изменчивые, мы считаем несущественными, случайными. Первые свойства мы называем реальностью, последние — ее проявлениями. Например, услышав звук, я говорю: «Экипаж!» Но звук не есть экипаж, а только один из самых несущественных признаков его появления. Настоящий экипаж есть нечто вполне видимое и осязаемое, образ чего был вызван в моем сознании звуком. Когда поле моего зрения занято, как, например, в данную минуту образом коричневой плоскости с непараллельными краями и неровными углами, и когда я называю этот образ моим массивным четырехугольным библиотечным столом, то на самом деле этот образ не есть стол. Он даже не есть стол, поскольку последний служит объектом зрения, если на него правильно смотреть. Это искаженный перспективный вид трех сторон предмета, который я мысленно воспринимаю до известной степени цельно и правильно. Задняя часть стола, его прямые углы, его размеры и тяжесть суть черты, которые я осознаю в нем почти так же, как и его название. Название здесь, конечно, случайная, установленная привычкой ассоциация. «Природа, — говорит Рид, — экономна в своих действиях и не станет предназначать особый инстинкт для того, чтобы сообщить нам знания, которые мы можем быстро приобрести с помощью опыта и привычки». Воспроизведенные свойства, связанные с непосредственно ощущаемыми в один комплекс вещи, имеющей название, — вот материалы, из которых слагается мое непосредственное восприятие стола. Дети должны пройти длинную школу воспитания глаза и уха, итобы научиться воспринимать реальные объекты, входящие в состав опыта взрослых. Всякое восприятие есть нечто приобретенное.

Восприятие не есть сложное состояние сознания. Тем не менее нет оснований допускать, что процесс восприятия предполагает слияние различных ощущений и идей. Воспринимаемый объект есть единичное состояние сознания, обусловленное, без сомнения, частью периферическими, частью центральными чувственными токами, но ни в каком случае не заключающее в себе простой совокупности ощущений и идей, которые были бы немедленно вызваны данными токами, если бы сознание не было дополнено иным психическим содержанием. Мы часто замечаем существенную разницу между тем и другим случаем. Чувственные свойства меняются на наших глазах. Возьмем уже приведенный однажды пример: «Pas de lieu Rhone que nous»; можно перечитывать эту фразу много раз и не замечать ее звукового тождества с «Paddle your own canoe». Как только в нашем уме при чтении этой фразы появились ассоциации с английскими словами, самые звуки фразы как бы изменились. Звуки слов обыкновенно воспринимаются сразу с их значением. Иногда, впрочем, ассоциационные токи на несколько мгновений задерживаются (когда ум наш занят чем-нибудь посторонним); в таком случае слова «завязают» в ухе, как отголоски бессмысленных звуков. Затем вдруг их смысл становится ясным. Но в эту минуту нередко с удивлением замечаешь, что сам характер слова как будто изменился. Наш язык стал бы звучать для нас совершенно иначе, если бы мы слушали его, не понимая, как иностранный язык, которого мы не изучали. Повышение и понижение интонации, странные стечения шипящих и других согласных производили бы в этом случае на наш ум такое впечатление, о котором мы теперь не можем себе и представить. Французы говорят, что звуки английского языка напоминают им щебетанье птиц (gazouillement des oiseaux); на англичан их родной язык, разумеется, не производит такого впечатления. На многих англичан звуки русского языка, вероятно, произвели бы похожее впечатление. Всем нам хорошо известно резкое изменение интонации и своеобразные стечения шипящих и гортанных в немецкой речи, которые представляются немцу совершенно иными.