Психология добра и зла

Юноше кажется смешным детство, а зрелому мужчине точно так же смешна юность, старому — годы возмужалости, но меж тем во всяком возрасте человек тратит время исключительно на пустяки, недостаточно заботясь о действительно важном. Всегда недовольный настоящим, он рее чего-то ждет от будущего и постоянно витает в облаках несбыточных надежд. Личный интерес служит единственным стимулом человеческой деятельности.

Но если намерения человека всегда чисты, поступки прямы; если окружающие судят его поверхностно и он имеет достаточно храбрости, чтобы пренебречь этим: если презрение делает его гордым, а похвала — скромным; если просьба трогает, угроза возмущает, а чужие страдания мучают; если неудачи укрепляют, опасность возвышает, а счастье умеряет желания, — тогда он истинно достойный и великодушный человек. Он любит добро ради него самого, а не для собственной славы.

Часть первая Лабиринты души

Глава первая Истоки нравственности

БЛАГОРОДСТВО

Благородство так тесно бывает связано с бескорыстием, что эти два качества личности нередко трудно отличить друг от друга. Порой благородство проявляется в тайном самопожертвовании, не заявляющем громко о своем подвиге и не требующем ответной благодарности. В другом случае благородство принимает вид особого внимания к несчастным и отверженным. Оно же побуждает прощать нанесенные обиды, отвечать добром на зло и отказываться в пользу других от своих прав.

Благородство состоит из добродушия и избытка доверия. Люди мнимо благородные скрывают свои недостатки и от других, и от себя. Люди же истинно благородные прекрасно их сознают и открыто о них заявляют. По-настоящему благородный человек легко прощает заблуждения людей.

То, что мы принимаем за благородство, нередко оказывается честолюбием, которое. презирая мелкие выгоды, прямо идет к крупным. Благородство души не всегда сопровождается благородством манер.

Порядочный человек не будет злословить в адрес отсутствующих и говорить о людях за глаза то, чего нельзя сказать им прямо в лицо. Благородный человек никогда не позволит себе грубого обращения с лицами, с которыми ему пришлось разойтись вследствие идейных убеждений. Он деликатно оберегает и самолюбие своих врагов, удерживается от причинения им вреда и неприятностей; доверяет иной раз недостойным доверия людям; наконец, все то же чувство благородства удерживает его в границах умеренности наслаждений и удовольствий.

Великодушным человеком следует признать того, кто несмотря на веские основания быть недовольным своими ближними остается расположенным к ним и даже жертвует собой для их блага.

Благородство иной раз способно проявиться в форме гордости, хотя это не всегда принимается окружающими. История знает немало тому примеров. Так, Сципион, будучи бездоказательно обвиненным Римским сенатом в лихоимстве, разорвал свой оправдательный вердикт в знак того, что считал ниже своего достоинства быть заподозренным в подобном поступке.

Благородство — неотъемлемое качество многих великих людей. Вот как описывает голландский писатель Тейн де Фрис благородство художника Рембрандта по отношению к своему коллеге:

«Рембрандт повернулся к художнику и увидел, что тот сидит, положив локти на стол и печально опустив голову. Неожиданно гость всхлипнул и разрыдался. Седая голова упала на руки; в этих слезах вылилось все отчаяние забитого человека, доведенного сильными мира сего до сумы. Рембрандт был потрясен. В нём словно что-то надломилось. Куда девались его уверенность и спокойствие! Сострадание кричало в нем. Кровь бросилась ему в голову, в припадке ярости он стукнул кулаком по столу. Потом оглянулся на художника, схватил его за руки и пронзительно крикнул: Кровопийцы! Мы еще постоим за себя!

Мастер переводил взор с одного ценного предмета на другой, останавливался перед канделябрами, вазами, тканями, расшитыми шелком. Вдруг он сорвал со стены небольшой персидский ковер, расстелил его на полу и начал бросать в него все. что попадалось под руку и представляло собой какую-нибудь ценность. Открыв шкаф, он достал оттуда кувшины для вина, кубки тончайшей чеканки и бросил их к ногам перепуганного художника. Затем побежал в соседнюю комнату, вспомнив вдруг, что там у него спрятана еще целая тысяча дукатов наличными. Надо отомстить, отомстить во имя чести затравленного собрата, во имя всех преследуемых и гонимых… И он швырял и швырял ценные вещи на ковер. Тяжело дыша, он приговаривал:

— Бери! Забери все! И все обрати в деньги. Купи себе дом. Потом как-нибудь разочтемся с тобой. Купи дом в городе, только получше. И берись за работу как ни в чем не бывало. Только не сдавайся!»