Психология древнегреческого мифа

Не без труда открыл Ясон тяжелые двери; один их лязг мог наполнить страхом сердце неподготовленного человека. В стойле было темно, только в одном углу горели точно две жаровни. Ясон понял, что это были морды чудовищ. Он подошел к ним. Послышался двойной глухой рев, и жар стал еще явственнее. При этом багровом свете он заметил и медную цепь, свешивающуюся с гвоздя; он ее схватил левой рукой и подошел еще ближе. Тогда быки, до тех пор лежавшие, поднялись, бросились на него и пустили в него каждый по снопу пламени. Но пламя не коснулось его кожи: оно, двоясь, расходилось перед ней и опять воссоединялось за его спиной. Кто бы на него посмотрел со стороны, невольно бы залюбовался, видя его окруженным как бы водометом огненных брызг среди глубокого мрака стойл. У Ясона сознание, что чары Медеи действуют, удвоило бодрость. Схватив первого быка за рога, он старался связать его медной цепью. Долго это ему не удава-лось: бык вырывался, становился на дыбы, силясь ударить его своим медным копытом, обдавая его целым фонтаном огня – Ясон уступал ему, где надо было, желая беречь свои силы и дожидаясь, пока противник не израсходует своих; наконец чудовище присмирело, истощив запас сил и огня. С другим работы меньше было: видно, он был удручен примером товарища. Связав обоих, витязь подвел их под ярмо плуга; укрощенные, они более не сопротивлялись и исполнили требуемую работу. Отведя быков обратно, Ясон вернулся в царскую палату. Ээт едва не упал со стула, когда витязь, живой и невредимый, предстал перед ним с ключом в руках.

– Задача исполнена, – сказал он ему спокойно. – Значит, завтра я могу отправиться за руном в змееву рощу?

– Конечно, завтра, – ответил царь, бросая гневный взгляд на сидящую тут же дочь, – а теперь подкрепись – и на покой.

Проходя к себе, Ясон был свидетелем страшного зрелища. Было темно; луна еще не успела взойти. Вдруг с вышки у стены дворцовой ограды поднялся ослепительный столб пламени, простоял несколько мгновений, рассыпаясь мириадами искр, и столь же внезапно потух. Что бы это могло значить? Долго, однако, он не мог об этом думать: подвиг с быками его изрядно утомил, и он сразу заснул крепким сном.

Его опять разбудил стук в дверь. Этот раз это была сама Медея. – Торопись, – сказала она ему. – Идем добывать руно.

– Это будет завтра, – заметил Ясон.

– Не завтра, а сейчас; одна только эта ночь в нашем распоряжении. Царь огненным сигналом созвал свою рать: он хочет сжечь вашу «Арго» и перебить всю вашу дружину, тебя же отправить рабом в каменоломни. Некоторая отсрочка, однако, будет, – прибавила она тихо, – но не далее, как до утра.

Они вышли во двор, залитый светом все еще полной луны. Отчетливо выделялся белый фасад царского дворца; Ясону показалось, что оттуда доносятся жалобные крики и плач.

– Да, – повторила она зловеще, – некоторая отсрочка будет… Ясон только теперь, при луне, заметил, что ее черты как бы исказились; куда девалась вчерашняя красота!

– Медея, – спросил он, – что это у тебя за красная капля над правой бровью?

– Где? Где? – испуганно спросила она и принялась усиленно тереть указанное место. – Сошла теперь?

– Нет, еще ярче стала.

Ее рука опустилась, она умолкла.

В глубоком молчании дошли они до нагорной рощи. Ее образовали вековые дубы; но тот, что возвышался посередине, был вдвое выше остальных. В роще царил мрак, и лишь два маленьких, но ярко-багровых огонька виднелись близ ствола срединного дуба.

– Это – огненные зеницы неусыпного змея! – пояснила царевна. – А внизу, это бледное зарево – это и есть золотое руно.

Посмотрел Ясон – и вдруг какой-то безотчетный страх сжал ему сердце, страх, подобно которому он с детских лет не испытывал. Какие-то образы выглядывали из-за деревьев, то грозные, то умоляющие; какие-то голоса хрипло перекликались, не то людей, не то чудовищ. Он остановился и осенил глаза рукой. «Полно, витязь! – укоризненно шепнула ему Медея, разгадав его состояние. – Быкам Солнца стыдно будет своей вчерашней покорности, если они увидят своего укротителя таким робким». Ясон ей не ответил: он не хотел признаваться ей и себе в том, что как ни страшны были и змей и призраки рощи, но еще страшней была для него его спасительница и… жена.

Все же он поборол свою робость и пошел дальше. Змей их сразу заметил: он поднял голову и, устремляя вперед свои огненные взоры, грозно зашипел.

– Пусти меня вперед, – сказала волшебница.

Громко читая связующие заговоры, она подошла к нему, неся перед собой чашу с какой-то жидкостью. Змей, уже приготовившийся было к прыжку, стал медленно опускать голову к чаше, затем принялся ее пить. Видно было, как постепенно ослабевало багровое пламя его зениц: темнело, темнело и наконец погасло совсем.

– Он заснул, но не надолго, – шепнула Медея, – бери руно и идем.

Во дворец они уже не возвращались и проследовали прямо лесными тропинками ко взморью, где, готовая к отплытию, стояла «Арго». Товарищи были уже на местах и только отборная горсточка – та самая, что вместе с Ясоном ходила к царю – оставалась на берегу в полном вооружении. Ясону она несказанно обрадовалась.