Психология личности

Гамбургский счет необходим и в психологии. И когда мы вступили в эпоху финальных дат – столетие Льва Семеновича Выготского, столетие Николая Александровича Бернштейна, столетие Бориса Михайловича Теплова, столетие Жана Пиаже, нам необходимо ради нашей собственной науки, понимания ее миссии в культуре и истории попытаться постичь жизнетворчество личностей, из деяний которых соткана психология, а не только наукотворчество. Сказанное полностью относится и к финальным датам жизнетворчества Александра Романовича Лурия и Алексея Николаевича Леонтьева. Еще раз специально хочу отметить, что понимание деяний наших учителей нужно не только и не столько ради юбилейных фанфар (хотя в звуках столь недостающей им при жизни мелодии славы нет ничего зазорного), сколько для постижения настоящего и будущего психологии, ее места в семье нейронаук, когнитивных наук, исторических и поведенческих наук о природе, обществе и человеке. Без подобного понимания все более нарастает риск «исхалтуриться» и растерять исторический смысл психологии.

Я пишу об этом с ощущением невыполненного долга перед Александром Романовичем Лурия, который через бесценный дар учителя – дар восхищения учениками – задавал им редкую по возможностям «зону ближайшего развития». Пишу с болью и горечью, признаваясь себе в том, что мы до сих пор не оправдали возложенных на нас надежд и переживаем (по крайней мере, некоторые из нас), мысленно общаясь с учителями, тяжелый аффективный комплекс — « страх неоправдавшихся ожиданий ».

Пишу с белой завистью к последователям других культурно-научных школ ушедшего века, которые нашли в себе мужество и силы продолжить общение с Михаилом Михайловичем Бахтиным, Густавом Густавовичем Шпетом, Алексеем Алексеевичем Ухтомским, Сергеем Михайловичем Эйзенштейном, Юрием Михайловичем Лотманом, в симбиозе с культурами которых прорастали идеи Л.С. Выготского, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьева. Нам еще только предстоит подготовить и издать труды, подобные работам: «Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа» (серия «Язык. Семиотика. Культура». М., 1994), «Густав Густавович Шпет. Архивные материалы. Воспоминания. Статьи» (М., 2000), «Бахтинский сборник» (М., 1997) и т. п.

И хотя начало в этой предстоящей работе уже положено, сделано до обидного мало. Упомяну, что вышли в свет книги М.Г. Ярошевского «Историческая психология науки» (1995), «Первая Международная конференция памяти А.Р. Лурия» (1998), «Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии. Школа Леонтьева» (1999), В.П. Зинченко «Мысль и слово Густава Шпета» (2000), A.A. Леонтьева «Деятельный ум» (2001) и ряд других изданий. В этом же ряду и мои попытки разгадать значение и личностный смысл жизнетворчества Л.С. Выготского, А.Р. Лурия и А.Н. Леонтьева, прежде всего статья «Социальная биография культурно-исторической психологии» (1993) (см. также: Асмолов , 1995, 1999, 2001, 2002).

При восприятии этого цикла работ, и прежде всего своих собственных, все резче возникает смутное чувство растущей неудовлетворенности. Что-то невероятно важное в понимании культур мышления наших учителей упущено.

И речь идет вовсе не только об отсутствии или потере архивных материалов, неполноте воспоминаний, неточностях и недоговоренностях при анализе текстов научных публикаций. Все эти пробелы всегда были, есть и будут. Речь идет о том, что представители деятельностного культурно-исторического подхода при обращении к жизни тех, кто со-творил деятельностный подход, как правило, начисто забывают о возможностях использования этого подхода как «культурного орудия», «культурного инструмента» для постижения истории своей собственной науки. Сапожники, как всегда, оказываются без сапог.

В психологии, как уже говорилось, существует гамбургский счет. Но это свой гамбургский счет. В нем свои правила игры.

Первое правило. При анализе истории психологии психолог деятельностного культурно-исторического подхода использует культурные орудия, культурные техники, культурные средства, присущие этому подходу. В отличие от «борца» из школы интроспекционистской психологии сознания, работающего с «кругом сознания», или, в несколько ином варианте, с «кругом текстов», психолог деятельностного подхода исходит из того, что за сознанием открывается жизнь (А.Н. Леонтьев), и движется от жизнетворчества — к наукотворчеству.

Второе правило. За « потоком сознания » ( У. Джеймс ) выступает поток деятельностей и побуждающих их мотивов. Отсюда ключ к полифонии сознаний (М.М. Бахтин) ученого лежит в полифонии мотивов , в полимотивации.

Жизнетворчество А.Р. Лурия пронизано полимотивацией его личности , его потоком деятельностей, его потоком коммуникаций в разных культурных и исторических контекстах.