Психология лжи

Другая уникальная характеристика наших последних экспериментов заключалась в том, что мы сообщили испытуемым о том, что они будут наказаны (и серьезно наказаны), если верификатор решит, что они солгали. Причем одинаковым образом будут наказаны и обманщик, которого уличили, и честный человек, ошибочно обвиненный во лжи. Таким образом, впервые в исследовании лжи и честный человек, и обманщик должны были бы опасаться того, что либо им не поверят, когда они говорят правду, либо уличат в обмане. Если бы только лжец опасался быть пойманным, то его было бы слишком легко обнаружить верификатору, что не соответствует действительности. А если ни обманщик, ни честный человек не опасаются наказания, то это едва ли похоже на ложь, с которой сталкиваются в уголовном судопроизводстве или в Службе национальной безопасности, не говоря уж о супружеских ссорах, конфликтах отцов и детей.

Хотя можно утверждать, что наши последние эксперименты в большей степени приближены к реальности в сравнении с нашими старыми исследованиями или исследованиями, описанными в литературе (посвященным как межличностному обману, так и регистрации на детекторе лжи), полученные нами данные не намного отличаются от описанных. Подавляющее большинство людей, видевших видеозаписи и выносивших свое суждение, показали результат, приближенный к случайному или немного выше случайного. Мы обследовали тысячи людей, и только лишь четыре группы испытуемых показали результат чуть выше случайного; это представители правоохранительной системы (полицейские, юристы, судьи) и практикующие психотерапевты. Одна из этих групп состояла из полицейских, отобранных в своих отделениях в качестве экспертов – верификаторов и затем в течение недели изучавших поведенческие проявления обмана. Они очень хорошо справились с заданием по определению ложного мнения.

Перед тем как мы перейдем к рассмотрению вопроса, почему же люди так плохо уличают лжецов, давайте рассмотрим некоторые ограничения нашего исследования, которые могли привести к тому, что способность выявить ложь по каким – то особенностям оказалась недооцененной. В большинстве своем наблюдатели, определяющие лжет человек или нет, не были заинтересованы в точности своего ответа – от этого не зависело их вознаграждение. В действительности они не были заинтересованы и в участии в эксперименте, тем более что подавляющее большинство наблюдателей не зарабатывали себе на жизнь верификацией. Эти ограничения относятся к нашим исследованиям[274] и работам других исследовательских групп[275], изучавших специалистов, чья профессиональная деятельность связана с верификацией. Мы обнаружили, что все – следователи из ФБР, ЦРУ, Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и взрывчатых веществах, управления по борьбе с наркотиками, а также судебные психиатры, таможенные инспекторы, полицейские, судьи первой инстанции, адвокаты, выступающие в суде первой инстанции, – показывают результаты немного выше случайных.

Вероятно, точность была бы выше, если бы люди, выносившие суждения, были бы не просто пассивными наблюдателями, а имели возможность задавать вопросы. И хотя я не могу этого исключать, однако сомневаюсь в истинности этого предположения. Необходимость задавать вопросы могла бы помешать анализу информации, получаемой от оцениваемого человека. Именно поэтому при допросах чаще всего один человек задает вопросы, а второй пассивно наблюдает за реакцией подозреваемого. Интересным был бы эксперимент, в котором профессиональные следователи задавали бы вопросы, а исследователи при этом могли бы оценить увеличение точности ответов при просмотре видеозаписей.

Наши наблюдатели не были знакомы с оцениваемыми ими людьми, и, кроме того, можно привести доводы в пользу того, что близкое знакомство повлияло бы на точность оценок. Конечно, во множестве ситуаций суждение выносится об искренности совершенно незнакомого человека, и наш эксперимент соответствует именно таким случаям. Я сомневаюсь, что близкие отношения могли бы помочь определять ложь, поскольку они могут быть причиной того, что отдельные, характерные поступки игнорируются. Мы дорожим хорошими отношениями с друзьями, коллегами по работе, и желание сохранить их заставляет нас закрывать глаза на поступки, которые могут нанести вред этим отношениям. Доверие вынуждает нас заблуждаться, поскольку мы становимся менее осторожными и, как правило, оправдываем своих друзей. Вовлеченность в какие-либо отношения может также повлиять на уверенность в способности определять обман, и такая уверенность уже сама по себе может делать человека более уязвимым. Знакомство с другим человеком может оказаться полезным только в том случае, если мы знаем, что ему нельзя доверять, или если у нас больше нет близких отношений с этим человеком.