Во-вторых,
Притязания и ожидания людей имеют сложную детерминацию. В них играют роль такие моменты, как социальная наследуемость (люди, оказавшиеся силой обстоятельств в иной социально-политической системе, могут сохранять в определенной мере те притязания, которые формировались той системой, в которой, скажем, прошло их детство, — об этом свидетельствуют как примеры политических настроений определенных групп в первые десятилетия после установления Советской власти в России, так и другие похожие ситуации); наличие в сознании людей представлений об определенных желательных притязаниях (что связано с известными в социальной психологии «референтными группами», по нормам которых люди хотят жить, хотя ни они, ни подчас даже их предки никогда к таковым не принадлежали, например ориентация части современной российской молодежи на стандарты потребления западного образа жизни) и т. д. Близкое, хотя и не вполне тождественное «притязаниям» понятие «экспектации» («требования-ожидания»), детально разработанное в западной, прежде всего американской, социальной психологии, включает слагаемые, порождаемые «группой присутствия» (продиктованные прежде всего реальным социально-политическим статусом и ролевыми нормами, связанными с этим статусом), «референтной группой», структурой собственного «я» и т. д.
[65]В контексте понимания настроений и их психологических истоков приходится учитывать целый ряд субъективных детерминант. Особый их раздел был исследован К. Ле-вином, который и ввел понятие «притязания» в широкое обращение, придав ему самостоятельный статус
[66]. «Притязания», согласно Левину, являются прежд всего важнейшим личностным образованием, обусловливающим активность личности. С притязаниями связаны многие аффективные процессы, которые определяют поведение человека.Если следовать Левину, то притязания всегда связаны с намерениями и предметами потребностей. Притязания создают «систему психологического напряжения», которая и ведет к изменению деятельности. Порожденное притязаниями аффективное напряжение связано с переживанием потребности, такое нервно-психическое напряжение всегда содержит необходимость своего разрешения, ослабления, «снятия»
[67].С нашей точки зрения, именно «напряжение» наиболее соответствует, с интимно-психологической стороны, понятию «настроение». Притязания как особая, отчасти рациональная, но прежде всего эмоциональная устремленность на предмет потребности, переживаются как степень возможности достижения потребного, как вероятность успеха или неудачи — естественно, на основе предыдущего опыта; в этом смысле настроения есть результат прошлого, проецируемый в будущее. Предвосхищение успеха или неудачи и есть то «нервно-психическое напряжение», которое с нашей точки зрения адекватнее всего может быть обозначено именно как настроение. Психологически оно определяется, в целом, системой притязаний, образующих «уровень притязаний», и предвосхищением успеха или неуспеха в решении той или иной задачи, в достижении потребного.
Данные рассуждения близки к тем взглядам, которые высказывал Д. Маклелланд. пытаясь распространить идею «уровня притязаний» на социальную жизнь (McClelland, 1961), однако отличаются от его концепции тем, что включают настроения как звено, связывающее притязания с общей устремленностью социально-политического поведения человека. К этому различию близко подошел, но окончательно не сформулировал его М. Дойч, пытавшийся объяснить явления, называвшиеся им «социальными апатиями» и «социальными революциями», исходя из особенностей проявления уровня притязаний личности и мотивации достижения успеха (в терминах нашей концепции — «настроенности на успех») (Deutsch, 1968).