ПСИХОЛОГИЯ ПЕРЕНОСА

497 Душа, спускающаяся с небес, идентична росе, божественная вода которая, как поясняет Сениор, цитируя Марию, и есть царь спускающийся с небес13. А потому эта вода сама получает корону и образует "диадему сердца"14 в явном противоречии с предыдущим утверждением о том, что пепел и есть диадема. Трудно сказать - то ли в умах алхимиков царила такая неразбериха, что они не замечали подобных вопиющих противоречий, то ли их парадоксы были в высшей степени намеренными. Подозреваю, что было понемногу и того, и другого, так что невежды, глупцы пупицы, должны были понять их тексты буквально и запутаться в сумбуре аналогий, тогда как более проницательный читатель, осознав необходимость символизма, виртуозно разобрался бы в нем без каких-либо затруднений. Интеллектуальная ответственность, кажется, всегда была слабым местом алхимиков; впрочем, среди них имелись немногие, достаточно открыто сообщавшие, как именно следует относиться к их специфическому языку15. Чем меньшее почтение к согбенным в тяжких трудах плечам читателя они проявляли, тем больше был их вольный или же невольный долг перед бессознательным: ибо не что иное, как бесконечное разнообразие образов и парадоксов, указывает на психологический факт первостепенной важности - на неопределенность архетипа, с его множеством значений, каждое из которых показывает нам разные грани простой, единой истины. Алхимики были настолько погружены в своей внутренний опыт, что их единственной работой было -изобрести подходящие образы, независимо от того, понятны они или нет. И хотя в этом отношении они отстали от своего времени, ими тем не менее выполнена неоценимая работа конструирования феноменологии бессознательного еще задолго до появления психологии. Мы, как наследники этих богатств, не можем с легкостью насладиться ими. Все же нас утешает то соображение, что старые мастера также не понимали друг друга, либо понимали лишь с трудом. Так, автор Rosarium говорит, что "древние философы писали настолько же темно и путано, так что сбивали с толку читателя или вовсе уводили его в сторону. Что касается его самого, он собирается сделать наиболее истинный опыт, ясным для глаз всех, и раскрыть его "надежнейшим, наиболее подобающим человеку образом", а затем начинает писать в точности как и все до него. Да это и было неизбежным, поскольку алхимики на самом деле не знали, о чем они пишут. Знаем ли мы это сегодня - я также не скажу с полной уверенностью. Во всяком случае, мы теперь уже не считаем, что секрет заключен в химических веществах, а полагаем, что его следует искать в одном из темных и глубоких слоев психе, хотя и не знаем природы этого слоя. Может быть, в следующем столетии мы откроем новую тьму, из которой вынырнет нечто, чего мы также не понимаем, но присутствие чего ощущаем с полной уверенностью.

498 Алхимик не видел противоречия в том, чтобы сравнивать диадему,с "грязным осадком" и далее на одном дыхании утверждать ее небесное происхождение. Он следует правилу, изложенному в "Tabula Smaragdina": "Quod est inferius, est sicut quod est superius. Et quod est superius, est sicut quod est inferius"16 (То, что внизу, подобно тому, что наверху. И то, что наверху подобно тому, что внизу). Его способность к сознательным разграничениям была не настолько острой, как у современного человека; да и своим современникам с их схоластическим мышлением он в ней очевидным образом проигрывал. Такая явная регрессия не может объясняться какой-то умственной отсталостью алхимика; дело скорее в том, что основной его интерес сфокусирован на бессознательном как таковом, а вовсе не на возможностях разделений и формулировок, характерных для точного концептуального мышления схоластов. Он бывает удовлетворен, если находит выражения, свежими красками обрисовывающие искомый секрет. Как эти выражения соотносятся друг с другом, как они различаются между собой - все это для него менее всего значимо, ибо он не предполагает, что кто-нибудь сможет постичь искусство на основании его идей, но зато рассчитывает, что те, кто приближаеться к искусству, уже зачарованы его тайной и либо направляемы надежной интуицией, либо избраны и предназначены к тому Богом. Так, Rosarium}7 утверждает, цитируя Хортулана18: Только тот, кто знает, как получить философский камень, может понять их слова о нем. Тьма символизма рассеивается перед взглядом просветленного философа. И снова, Хортулан говорит: (Таинственность речей философов ничего не значит там, где проявляет свое действие учение Святого Духа)19.