Психология переноса

490 В связи с почти полным отсутствием психологической дифференциации во времена алхимии неудивительно, что в тогдашних трактатах можно встретить только намеки на изложенные выше соображения. Но намеки эти все же существуют, в чем мы уже могли удостовериться. С того времени дифференциация функций продвигалась семимильными шагами, и в результате они становились все более отделенными друг от друга. Как следствие, разум современного человека легко застревает на той или иной из функций, достигая лишь неполной реализации. Вряд ли есть необходимость уточнять, что это со временем ведет к невротической диссоциации. Ей мы обязаны дальнейшей дифференциацией индивидуальных функций и открытием бессознательного, однако все это - ценой психологических расстройств. Неполная самореализация объясняет многое из того, что озадачивает и в индивиде, и вообще в облике современности. Речь идет о вещах, обладающих решающим 'значением для психотерапевтов, в особенности для тех, кто до сих пор верит в достаточность интеллектуальной проницательности и рутинного понимания (или даже простого припоминания) для эффективного лечения. Алхимики считали, что opus требует не только лабораторной работы, чтения книг, терпения и размышления, но еще и любви.

491 Сегодня мы говорили бы об "аффективных ценностях" и об осознанной реализации посредством чувства. Нередко приходится вспомнить ошеломляющий опыт, пережитый Фаустом, когда тот оказался выбит из "мертвящей избитой колеи" лабораторного и философского труда открытием того, что "чувство есть все". Здесь мы уже можем разглядеть современного человека, дошедшего до того, чтобы строить свой мир, опираясь всего лишь на одну функцию, и немало гордящегося таким своим достижением. Средневековые философы определенно никогда не согласились бы с той идеей, что требования чувства открывают некий новый мир. Опасный в своей патологичности лозунг искусство ради искусства удивил бы их своей абсурдностью, ибо когда они созерцали тайны природы, для них ощущения, творчество, мышление, познание и хувство были единым целым. Их душевное состояние еще не расчленялось на такое число различных функций, что для каждой стадии процесса самореализации требовалось бы открывать в жизни новую главу. История Фауста показывает, насколько неестественно наше состояние: понадобилось вмешательство дьявола - предшественника Штайнаха[259], чтобы превратить стареющего алхимика в молодого галантного кавалера и заставить его забыть себя ради только что открытых им слишком уж юношеских чувств! Именно такому риску подвергается современный человек: однажды он может проснуться и обнаружить, что упустил половину своей жизни.

492 Собственно говоря, сознательная реализация посредством чувства не является последней стадией. Не будет неуместным упомянуть здесь четвертую (хотя и не входящую в непосредственный материал данной главы) стадию, следующую за тремя уже рассмотренными - тем более поскольку в алхимии ей присущ весьма ярко выраженный символизм. Указанная четвертая стадия - предвосхищение lapis. Порождающая образы активность четвертой функции - интуиции, без которой нет никакой полноты реализации, - очевидным образом заметна в таком предвосхищении возможности, осуществление которой вообще никогда не станет объектом эмпирического наблюдения: уже в греческой алхимии в этой связи упоминается «камень, не являющийся камнем». Интуиция распространяет поле зрения вширь и вглубь; она справляет празднество в саду магических возможностей, как если бы они были реальны. Нет ничего, более заряженного интуицией, чем lapis philosophorum. Это - краеугольный камень, завершающий делание и превращающий его в опыт целостности индивида. Подобный опыт совершенно чужд нашему веку, хотя ни один из предшествующих веков не нуждался в целостности так, как наш. Более чем очевидно, что здесь заключена главная проблема, с которой сталкивается искусство психотерапии в наши дни, - и как следствие мы теперь пытаемся смягчить нашу жесткую психологию разделенную на отсеки, прорубая двери, дабы сделать отсеки сообщающимися.