Психология проклятий

Позавчерашнего разговора с головой хватило для того, чтобы убедиться в стойкости Котэссы и в том, что она выгонит его с огромным удовольствием, стоит только передать с настойчивостью. Сагрон к отказам не привык, может быть, потому Тэсса вызывала даже некий спортивный интерес…

К тому же, это он виновен в том, что девушка осталась в городе. Виновен, но не мог сожалеть, что ещё недели две ему не придётся задумываться о том, где её искать, если вдруг проклятие решит проявить себя ещё с какой-нибудь весёлой стороны.

Ещё несколько дней назад всё казалось таким простым. Избавиться от ненавистного заклинания прежде, чем оно вообще успело себя продемонстрировать, и забыть о нём навсегда. Но Элеанор была непреклонна, когда сообщала о том, что ни какого-нибудь волшебного противодействия, ни снадобья от этого проклятия не существует — потому что само оно всё ещё достаточно свежее, чтобы такое и вовсе не придумали.

А потом он явился к Котэссе и натолкнулся на радикальный отказ и сопротивление. Думал, что девушка сама, с огромным удовольствием сбросит со своих плеч любую ответственность за содеянное — а она самым наглым способом сопротивлялась и явственно продемонстрировала, что не планирует сдаваться.

Мужчина вздохнул. Котэсса демонстрировала себя, как особа крайне принципиальная, и он не мог сказать, что это так уж и расстраивало. Но не чувствовать себя виноватым за то, что девушка осталась без жилья, не мог.

— Да, пожалуй, — согласился он с Ойтко, — я не откажусь заняться заполнением индивидуальных планов. Заодно помогу нашей старосте.

— Да? — оживилась женщина. — Надо же? Вы решили замолить свои грехи перед обществом?

— Возможно, — кивнул мужчина. — Я пойду?

— Да-да… Постойте! — Литория перехватила его за руку, когда Дэрри попытался пройти мимо. — Но, дорогой мой, деканат находится в противоположной стороне.

Он вздохнул. Жажда избежать всё-таки ненавистной работы была слишком сильной, но Сагрон послушно кивнул и повернул в указанную Ойтко сторону. Может быть, он и вправду, поработав, как-нибудь быстрее скоротает день.

А сколько тех дней в году! Совсем-совсем мало. Четыре с половиной (и маленьким хвостиком) двадцатки в каждом сезоне, четыре сезона… Ничего страшного. Проклятье как проклятье — Ролан, может быть, совершенно прав, заявляя, что подобного рода проклятие — это далеко не самое страшное из всего арсенала, которым могла наградить Элеанор. Ну, а может, девушка даже изобретёт что-нибудь полезное. Что-то, что поможет избавиться от кары…

Следовало и вовсе отпустить Котэссу домой — сказать, что сам заполнит все индивидуальные планы, и точка.

Но всё же, а вдруг способа никакого нет? Вдруг к нему ради выяснения явится кто-нибудь? Пусть уж остаётся здесь, по крайней мере, противодействие от проклятия всегда должно находиться рядом, даже если это противодействие является живым, полноценным человеком, может быть, абсолютно несогласным с подобным узурпированием её личного пространства.

И… Он помнил слова Элеанор.

Каждое нарушение продлевает проклятье ещё на год. А кара за нарушение может становиться от раза к разу страшнее и страшнее. Испытывать же на себе все прелести наказания за измену девушке, которую он знал без году неделя, Сагрон не собирался. Это было по меньшей мере глупо.

Когда он вернулся в кабинет, всё такой же серый, мрачный и заставленный светлыми папками, Котэсса старательно что-то писала и делала вид, что совершенно его не замечает. Мужчина занял стул, придвинул к себе ближайшую стопку, наколдовал ручку — ему, благо, покупать это чудо инноваций не приходилось, магия работала отменно, — и, раскрыв первую же папку, принялся заполнять бланк колонкой предметов. Оценки потом вписывал деканат; они, собственно, должны были заполнять весь индивидуальный план от начала и до конца, но, к сожалению, заниматься этим не любили, предпочитая всё чаще срываться на крик и призывать несчастных старост к подобной бесполезной работе.

Девушка делала вид, что его совершенно не замечала. Сагрон не настаивал; в этом сегодня не было никакого смысла. Может, и вправду оставить её в покое?

Но Котэсса, неумело пытаясь излечиться магией, теперь не чихала, но вздрагивала ежеминутно и подпрыгивала на месте, руки у неё побелели, словно кровь отхлынула, а лицо, напортив, было красным-красным, словно она страдала от невыносимой жары, но не могла попросить отворить окно.

— А вы не знаете, — не выдержала она наконец-то, — принимает ли летом студентов общежитие?

— Нет, — пожал плечами Сагрон. — Не должно. А что?

— Это не имеет значения, — Котэсса вновь склонилась над бумагами.

Для неё и вправду всё это было неважно. Она отправила родителям почти всю свою стипендию, потому что не смогла отправиться сама и помочь, так что теперь даже об уплате за общежитие приходилось забыть. А что до съема какой-нибудь квартиры на лето, то об этом Арко даже и не думала, прекрасно понимая, что денег у неё на подобные выдумки нет, не было и никогда, скорее всего, не будет.

Ну ничего. Она найдёт где-нибудь место.