Психология. Психотехника. Психагогика

И, наконец, в-четвертых: принципиально важно, что этот ответ на вопрос об условиях возможности новой психологии должен, по Выготскому, даваться в рамках «общей психологии», которая, стало быть, выступая в качестве своеобразной методологии новой психологии – методологии поиска и развертывания ее, вместе с тем, не вырождалась бы в «логику» психологического познания (наподобие обычных науковедческих концепций), но при этом по-прежнему «оставалась» бы также и собственно психологией в узком и строгом смысле слова.

В этом смысле и наша работа о культурно-исторической теории Выготского также должна рассматриваться как работа, выполненная в рамках «общей психологии» по Выготскому, то есть – как попытка через особого рода «критический» («критика психологии»!) анализ истории психологии (а именно – самой культурно-исторической теории и сопряженных с нею в современной ситуации течений и концепций) установить систему условий возможности некой «новой» (с точки зрения доминирующей в современной научной психологии парадигмы исследования) психологии. Психологии, реализующей совершенно новый тип рациональности, равно как и новую, неклассическую культуру исследовательского мышления, и новый тип исследовательской практики, в рамках которых впервые стало бы возможно иметь дело с теми особыми «объектами» [43] , перед необходимостью регулярного исследования которых ставит современную психологию как логика развития разного рода практик работы с психикой, сознанием, личностью человека [44] , так и имманентная логика развития целого ряда ведущих областей самой современной психологии.

Наконец, еще одной характерной чертой «общей психологии», как она виделась Выготскому, является то, что ни уже существующая психология, ни психологическая практика эту «общую психологию» сами создать не могут, не способны породить ее «из себя».

«Новая психология» – будучи, по мысли Выготского, методологией «психотехники», или «философией практики», способной отвечать на запросы практики и «овладевать» ею, – должна давать принципиально новые по типу – по своему содержанию и форме – психологические знания. Она, эта «новая психология», должна задавать некое единое пространство мышления и действия, единообразно охватывающее как исследование, так и практику. Практику, которая прежде – в традиционной научной психологии – была внешней психологии, лежала принципиально вне ее. Развертывание этого единого пространства мыследеятельности – охватывающего как собственно психологическое исследование, так и разного рода психотехнические практики, – по сути дела, и должно рассматриваться в качестве главного завоевания «новой психологии», долженствующей, таким образом, расширить поле рациональности, восстановив ее в новой, «неклассической» ситуации, где она утрачивается для традиционных способов мышления.

Чтобы включить в сферу рационального не только новые, «неклассические» ситуации исследования, но также – что было уже совершенно чуждо прежней научной академической психологии – и ситуации, возникающие в разного рода практиках [45] работы с психикой, психология должна изменить самый тип своей рациональности, перейти к новому, во многом – альтернативному традиционному, то есть естественнонаучному, способу мышления и исследования.

Тем самым, сама эта новая психология и должна быть ответом на кризис в психологии, быть разрешением хронической кризисной ситуации, сложившейся в ней.

Следует подчеркнуть, что, ближайшим образом, разрешение кризиса следует ожидать не от создания «общей психологии», но именно от разработки самой «новой психологии».

«Новая психология», по мысли Выготского, в отличие от интроспективной психологии, должна быть, прежде всего, «объективной наукой», однако – в отличие от бихевиоризма – наукой о сознании (психике, личности). В отличие от всей прежней академической психологии, «новая психология» должна быть наукой о сознании (психике, личности) – не в тех «абстрактных», искусственных, лабораторных, вырожденных формах, с которыми по необходимости только и можно иметь дело в эксперименте, но – с теми формами, с которыми имеют дело реальные практики психотехнической работы с сознанием (психикой, личностью) человека. Иначе говоря, «новая психология» должна иметь дело не с искусственными препаратами от человека, создаваемыми в эксперименте, но с «естественными» организмами и органами сознания, складывающимися в практике, она должна быть – в одном слове – «конкретной» психологией человеческого сознания.