Первый пример предваряет материал, более подробно изложенный в главе 12. Одна из тем, освещенных в этой главе, — изучение используемых родителями методов воспитания, а один из описанных там подходов — исследовательская программа Баумринд (Baumrind, 1971, 1989). Баумринд выделяет четыре стиля воспитания, один из которых мы рассмотрим здесь.
Однако все упомянутые выше исследования проводились преимущественно на выборках белых представителей среднего класса. Следовательно, они ограничивались одной макросистемой. Как оказалось, это ограничение имеет значение. Дорн-буш и коллеги (Dornbusch, Ritter, Leiderman, Roberts, & Fraleigh, 1987) проанализировали влияние описанных Баумринд стилей на выборках подростков и их родителей из разных этнических групп (белых, афро-американцев, азиатов и латипоамериканцов). Хотя в целом результаты были близкими к результатам, полученным в других подобных исследованиях, прогнозировавшиеся связи между методами воспитания и уровнем благополучия ребенка оказались максимально выраженными в белых семьях; во всех других этнических группах наблюдались некоторые исключения и специфические моменты. Особенно интересны в этом плане азиатские семьи. Для них характерен высокий уровень авторитарности, однако у азиатских подростков оказалась высокой и школьная успеваемость (главный из оценивавшихся показателей благополучия ребенка). Таким образом, в рамках макросистемы азиатско-американской культуры авторитарный стиль воспитания по всей видимости несет более позитивный смысл, чем в изучавшейся до этого евро-американской культуре. Говоря о данном факте, Бронфенбреннер (Bronfenbrenner, 1993, р. 39) приводит слова одного азиатско-американского студента, в которых, по крайней мере частично, отражена суть указанного культурного различия. Отвечая на вопрос о том, что думают азиаты об авторитарном стиле воспитания, он.сказал; «Именно так мы узнаем, что родители нас любят.
Пример со стилями воспитания иллюстрирует взаимодействие микро- и макросистем. Следующий пример демонстрирует значение экзосистемы. Элдер и коллеги (Elder, 1974; Elder & Caspi, 1990) изучали последствия Великой депрессии 30-х годов на развитие детей. С этой целью они использовали архивные данные, то есть лонгитюдные данные, собранные в 1930-х годах, которые были пересчитаны и заново проанализированы. Мы остановимся на том аспекте их работы, который касается четырех групп мальчиков: половина из них в начале Депрессии находилась в дошкольном возрасте, а другая половина — в периоде позднего детства; у половины мальчиков из каждой возрастной группы отец стал безработным, а у другой половины — не потерял работы. Неудивительно, что негативные эффекты были наиболее выражены в семьях, где отец потерял работу и которые поэтому испытывали большие экономические трудности. Однако более серьезно это отразилось на мальчиках, которые к началу Депрессии еще не достигли школьного возраста. В их семьях снижение дохода и изменение ролевых отношений привели к разнообразным изменениям во внутрисемейной жизни (например, непоследовательности дисциплинарных воздействий, повышению уровня напряженности, снижению авторитета отца как ролевой модели), что негативно сказалось на детском развитии. Мальчики, которые к началу Депрессии были старше, имели возможности принять на себя более взрослые роли и внесемейные обязанности и таким образом в некоторой степени избежали влияния изменений в семейной динамике. Интересно также отметить, что на девочках такая ситуация отражалась не столь негативно, и это не зависело от их возраста к началу Депрессии. Таким образом, исследование демонстрирует не просто влияние экзосистемы (занятости отца) на микросистему (семейные отношения), а взаимодействие этих двух систем. Ухудшение материального благополучия по-разному сказывалось на разных детях и на семьях разных типов.