Психология речи и лингвопедагогическая психология

Тот факт, что учащиеся вдруг обнаруживают себя этими иностранцами и что приключения будут происходить именно с ними, придает обучению тон повышенного интереса и загадочной интриги, создающих одну из сильнейших обучающих мотиваций. Не секрет, что любого человека в первую очередь интересует собственная персона и все, что с ней связано. Мир преломляется в сознании человека через собственное «Я». В детском возрасте такой эгоцентризм проявляется особенно ярко, когда маленькому человечку кажется, что вселенная вращается исключительно вокруг него и для него. В нашем обучении, рассчитанном на взрослых людей, но которых мы, незаметно для них самих при помощи особых функциональных приемов, как бы возвращаем на уровень детства (происходит то, что Р. М. Грановская называет «функциональной инфантилизацией»), данный «эгоцентрический» фактор необходимо учитывать. Это ни в коей мере не означает, что мы поощряем развитие эгоцентризма (наоборот, в ходе социально-психологических тренингов мы стараемся свести его в личности человека к минимуму). В данном случае мы лишь используем наличие этого естественного фактора как натуральную подпорку для повышения эффективности обучения. Мы, скорее, поворачиваем этот фактор в сторону идентификации, т. е. самоотождествления людей с представленными персонажами, что позволяет «пропускать» и текст (а значит, и речь персонажей), и описываемые в нем события, и все происходящие при обучении действия, независимо от ролевых перевоплощений, через себя.

Очень близким по смыслу, хотя и с зеркально отраженным подходом, является высказывание американского педагога и методиста, разработчика инновационных обучающих программ Эрика Дженсена [532, с. 294], что только тогда, когда обучение оказывается персонально направленным, личностнозначимым и буквально вплетенным в канву собственной жизни ученика, оно становится для него поистине интересным, глубоким и прочным.

С этим согласуется и применяемый нами прием «Я – маска», неоднократно описываемый в литературе, которым в жизни часто пользуются как дети, так и взрослые (причем дети – в игре, а взрослые – наяву). Этот прием, с одной стороны, способствует отождествлению учащегося с соответствующим персонажем, который становится частью его «Я», а с другой стороны, обеспечивает – в качестве психотерапевтического эффекта – чувство защищенности человека от внешней среды и обстоятельств.

Чувству защищенности способствуют и театральный реквизит – непременный атрибут наших занятий. В театральном костюме, в игровой маске человеку, особенно взрослому, не страшно совершать ошибки, в том числе речевые – вроде бы «говорю и действую не я, а маска», а также без тени стеснения проявлять свою личность с разных сторон, во всей ее многогранности.

Учебный реквизит, роль которого часто исполняют старые подручные средства, вещи и игрушки, порой не имеющие ничего общего с их теперешним предназначением, способствует развитию фантазии и обладает тем важнейшим игровым значением «предметной деятельности», позволяющей взрослому человеку, как и ребенку, овладевать речью быстрее и лучше. Как писал С. Л. Рубинштейн, «ребенок открывает не общий теоретический принцип; он практически овладевает – при содействии взрослых – новым, в самой основе своей социальным, способом обращаться с вещами посредством слова» [377, с. 399]. Точно также взрослый человек – при содействии педагога – практически, при помощи наглядных действий, предметов и всевозможных манипуляций с ними, учится овладевать словом.

Как первые слова ребенка, так и первые иноязычные слова взрослого человека являются по своему характеру и по терминологии А. Р. Лурии «симпрактическими», т. е. неразрывно связанными с практическим действием [257, с. 37]. «…Овладение языком невозможно вне формирования действия с ним как с материальным предметом», – утверждает и Д. Б. Эльконин [506]. Результаты постижения речи бывают еще более успешными, когда при обучении взрослые люди, как дети, своими руками создают многие предметы и материалы для обучения (шьют, лепят, рисуют и т. д.). Человек учится сам, задача педагога – помочь ему в этом.

От всех прочих текстов, используемых в интенсивном обучении, наш текст отличается, пожалуй, наименьшей серьезностью. Наполненный мягким юмором, он вызывает постоянную улыбку. Более того, он даже написан как добрая пародия на один из лучших, на наш взгляд, и известных отечественных текстов, предназначенных для интенсивного обучения – текст Т. Н. Игнатовой [162].

Юмор – это еще один из психотерапевтических факторов, который не только снимает психологические барьеры и зажимы, но и является катализатором развития продуктивного творческого мышления.