Психология социализма

Человек не может изменять по своему желанию чувства и верования, которые им руководят. За суетными вол­нениями отдельных личностей находятся всегда влияния законов наследственности. Эти влияния придают толпе тот узкий консерватизм, который лишь временно пропадает в минуту возмущений. Что труднее всего переносится че­ловеком и чего он даже никогда не переносит в течение очень продолжительного времени, это изменение унаследо­ванных им привычек и образа мыслей.

Именно эти влияния предков оберегают еще и теперь значительно одряхлевшие цивилизации, обладателями ко­торых мы являемся и которым в настоящее время со многих сторон грозит разрушение.

Эта медленность развития верований есть один из самых существенных фактов истории и, тем не менее, факт, менее всего выясненный историками. Мы попробуем определить его причины.

Помимо внешних и изменчивых условий, которым подчиняется человек, он более всего руководится в жизни двумя категориями представлений: представлениями врожденными, т. е. преемственно унаследованными или воз­никшими под влиянием чувств, и представлениями приобретенными или умственными.

Врожденные представления составляют наследство расы, завещанное отдаленными или ближайшими предками, наследство, воспринимаемое человеком бессознательно при самом рождении его и направляющее его поведение.

Приобретенные или умственные представления суть те, которые человек приобретает под влиянием среды и воспитания. Они направляют рассуждение, разъяснение, толкование и очень редко — поведение. Их влияние на дей­ствия остается совершенно ничтожным до тех пор, пока представления, наследственно повторяясь в поколениях, не перейдут в область бессознательного и не сделаются чувствами. Если и удается иногда приобретенным представле­ниям восторжествовать над врожденными, то это бывает только тогда, когда последние были уничтожены врож­денными же представлениями противоположного свойства, как это случается, например, при скрещивании предста­вителей различных рас. Человек превращается тогда как бы в tabula rasa¹. Он потерял свои врожденные представле­ния; он стал не более как помесь, не имеющая ни нравственности, ни характера, легко подпадающая под всякие влияния.

В силу этой-то огромной тяжести многовековой наследственности, среди такого множества нарождающихся ежедневно верований, лишь столь немногие из них делались с течением веков преобладающими и всеобщими. Можно даже сказать, что в среде уже очень старого человечества никакое новое общее верование не могло бы обра­зоваться, если бы оно не было тесно связано с предшествующими верованиями. Совершенно новых верований на­роды почти никогда не знали. Религии, например, буддизм, христианство, магометанство, кажутся оригинальными, если рассматриваются только в позднейшей фазе своего развития; в действительности же они представляют собой лишь простой расцвет предшествовавших верований. Они могли развиться только тогда, когда уступившие им ме­сто верования за давностью своей выдохлись и потеряли обаяние. Они видоизменяются в зависимости от приняв­ших их рас, и общего у них только и имеется, что буква учения. Мы показали в одном из предыдущих наших тру­дов, что религии, переходя от народа к народу, претерпевают глубокие изменения, чтобы установить связь с пред­шествовавшими религиями этих народов. Новое верование становится, таким образом, простым обновлением старого. Не только одни еврейские элементы находятся в христианской религии; она имеет свой источник в наибо­лее отдаленных религиях европейских и азиатских народов. Тонкая струя воды, вытекшая из Галилеи, не обрати­лась бы в стремительный поток, если бы древнее язычество не влилось в нее широкой волной. Луи Менар справед­ливо говорит: «Вклад евреев в христианскую мифологию едва равняется со вкладом египтян и персов».

Самые простые и ничтожные изменения в верованиях требуют, однако, целого ряда лет, чтобы укорениться в народной душе. Верование — совсем не то, что какое-либо мнение, являющееся предметом обсуждения. Верование влияет на поведение и поступки людей, и, следовательно, обладает действительной силой, лишь когда оно перешло в область бессознательного, чтобы там образовать прочный осадок, называемый чувством. Тогда оно обладает су­щественным характером повелительности и недоступно влиянию анализа и критики. Только в начале своего появ­ления, когда верование еще не установилось, оно может корениться до некоторой степени в разуме; но для обеспе­чения его торжества, повторяю, оно должно перейти в область чувств, и, следовательно, из области сознательного перейти в область бессознательного.