Психология свободы

Иначе сказать, настоящемоментная разворачиваемость восприятия, как чего-то нужного нам своим результатом по выбранному объекту, всегда есть незаметное восприятийное табу – в том именно настоящем моменте. В его длящести. Ну ещё бы, иначе ведь не будет по объекту результата – как поставки нужной его воспринятости! Вот такое табу в конечном счёте и оказывается усечёнкой нашей коллективной миропостигнутости.

Возьмём для конкретного примера психологию. В порядке неизбежного реверанса в сторону остальных, более солидных наук, круто замешанных на так называемой объективности, эта несчастная наука, несмотря на известную "антиобъективность" самого её объекта, пытается употреблять объективные методистики – тестирование, вопросники, пригодные к статистической обработке ответов по ним, и тому подобное. И только "сквозь зубы" допускается – как метод – самонаблюдение. Но уже не допускаются – в той же ипостаси – так называемые откровения, то есть свидетельства людей, которым – в силу нетипичной высоты их психоорганизации – не требуется соображать, чтобы знать. Во всяком случае, соображать подобно тому, как это требуется обычному человеку – для возникновения у него феномена знаемости. Те люди попросту способны на нечто, могущее быть обозначенным как "непосредственное знание", в отличие от обычных, опосредованных знаний, которые жиждятся на умозаключениях (в том числе и подсознательных, призванных цементировать ощущенческие гештальты) и в основном как раз и заполняют багажник нынешнего человечества... Итак, психология не допускает в себя результаты "откровений", а зря! Ведь непосредственное знание – как плод неопосредующего постижения – есть содержанием своим не б'oльшая недоказанность, чем принимаемое всё ж психологией смысловое содержание самонаблюдений психологов. Разница в том лишь, что самонаблюдшийся психолог – как являющаяся обычным человеком субъектность – может дать и даёт некие подобия оговоренностей, как он добывал эти вот смыслорезультаты самонаблюдения. То бишь реализуется – до поставки плода – самонаблюдаемость в самонаблюдаемости, и тем как бы всё оправдывает! Но это фактически не разница: разработать можно категориальный аппарат, позволяющий точно так же оговорить и механику "непосредственного постижения". Такого аппарата просто нет, что не означает, однако, невозможности ему быть.

Нет же очевидно потому, что люди с достаточно высокой психоорганизацией не подвизались в психологии – как именно науке, и, стало быть, некому было его разработать. Да и сами психологи-официалы не рвутся постигать подобный аппарат, даже если бы он и был, – чтобы постичь, надо хоть "краем себя" приобщиться к той повышенной психической организованности, о которой речь, а это официалам затруднительно. Вот и теряют: "откровение" зачастую есть как раз обойдённость той перманентной самоограничительности человеческого восприятия, что скрытно в нём подвизуется и которую мы недавно описывали.

В общем, в психологии везде бытуют не совсем те отношения. Этакая ходячая воплощённость психонесовершенства современного человека, вот что она есть такое.

Ладно, заканчиваем. Напомним только, к  чему пришли. К тому, что развёртывается система физио-психо-представлений о человеке. Будем говорить в дальнейшем – ф-п-представлений. А читателю параллельно вменяется к культивации особый жизнеметодический подход – относиться к себе как к ф-п-механизму, неизменно брать себя как такой механизм. С тем что в дальнейшем нами постепенно прояснится, чт'o это за механизм.               

17. Ряд участков предыдущего пункта могут показаться искусственно затянутыми. Но льщу себя надеждой, искусственность в той затянутости узрят лишь неискушённые читатели. Ибо смысловая затянутость – фактически нормальность, когда сложное излагаешь упрощённо, но в желании не допустить исказительности от упрощения. Чтобы о получившемся можно было сказать: обсказано более топорно, чем вообще возможно обсказать, но получившееся вполне корректно. То бишь не содержит необратимых упрощений, все упрощения – обтекаемы, что означает постоянную возможность логически непротиворечиво развить наличную обсказанность. Ну, доразвить её до обсказанности с необходимой и пока опущенной глубиною! Коль уж в порядке упрощения специально не доводили обсказ до глубины, которая нам в предмете открыта… О результате таких действий в математике говорят: более грубая степень приближения, следствие большей округлённости. Подобноые понятия относимы и к семантике. Более "округлённо" оговорить предмет – вполне возможно, только необходимо при том напрячься – для сохранения корректности.