Психология свободы

Возьмём для конкретного примера психологию. В порядке неизбежного реверанса в сторону остальных, более солидных наук, круто замешанных на так называемой объективности, эта несчастная наука, несмотря на известную "антиобъективность" самого её объекта, пытается употреблять объективные методистики – тестирование, вопросники, пригодные к статистической обработке ответов по ним, и тому подобное. И только "сквозь зубы" допускается – как метод – самонаблюдение. Но уже не допускаются – в той же ипостаси – так называемые откровения, то есть свидетельства людей, которым – в силу нетипичной высоты их психоорганизации – не требуется соображать, чтобы знать. Во всяком случае, соображать подобно тому, как это требуется обычному человеку – для возникновения у него феномена знаемости. Те люди попросту способны на нечто, могущее быть обозначенным как "непосредственное знание", в отличие от обычных, опосредованных знаний, которые жиждятся на умозаключениях (в том числе и подсознательных, призванных цементировать ощущенческие гештальты) и в основном как раз и заполняют багажник нынешнего человечества... Итак, психология не допускает в себя результаты "откровений", а зря! Ведь непосредственное знание – как плод неопосредующего постижения – есть содержанием своим не бóльшая недоказанность, чем принимаемое всё ж психологией смысловое содержание самонаблюдений психологов. Разница в том лишь, что самонаблюдшийся психолог – как являющаяся обычным человеком субъектность – может дать и даёт некие подобия оговоренностей, как он добывал эти вот смыслорезультаты самонаблюдения. То бишь реализуется – до поставки плода – самонаблюдаемость в самонаблюдаемости, и тем как бы всё оправдывает! Но это фактически не разница: разработать можно категориальный аппарат, позволяющий точно так же оговорить и механику "непосредственного постижения". Такого аппарата просто нет, что не означает, однако, невозможности ему быть.