Психология свободы

Цель наша получается в том, чтоб огрублённо изложить, но не нарушить "внутреннюю логику" заданного к изложению. В порядке огрубления приходится изъясняться, что называется, на пальцах – как о подобном принято говорить в народе. А в порядке ненарушения – всячески изворачиваться. Употрепблением десятка неглубоких понятий – огибать невозможность употреблённости одного глубокого!

Ну, например, увязывающе смыкая члены той десятки – намечаем "смысловую дырку" от того неупотребляемого глубокого понятия. В четырнадцатом пункте, рассуждая об объективном изучении своей субъектности, объём изучаемого задали так: изучать "себя в смысле того, что себе собою лишь невóльно являешь". Вот эта заданность и была намеченностью одной из означенных "дырок".

Кстати уж сказать, психоразвитый – выше критического уровня – человек может, если захочет, явить вам – как объективному исследователю его как субъектности – такую на месте себе объективность, что вам покажется, что вы и не человека вовсе фиксируете-изучаете, а какое-то не-пойми-что. Другое дело, что обычно таковой человек того не хочет – зачем ему пугать или путать задохликов! Это мы к чему? А вот, через словосочетание: "какое-то не-пойми-что" – явили как раз смысловую дырку. Для конкретизации, что собою представляет "не-пойми-что" на месте телесно выразившейся человеческой субъектности, сейчас пока недостаёт категориального консенсуса – между читателем и автором.

Остаётся лишь добавить, что чем психоразвитей человек, тем меньше он подлежит так называемому объективному изучению, тем более – когда того не хочет. Обычноразвитый же человек – уже заметно ему подлежит, то есть заметно велик объём того, чего он не может вам не явить собою, хотя и хочет не явить. Зверь же подлежит ещё больше.   

18. Как инструмент изложения нам очень важно составное слово – "психо-внутреннесть". Сейчас пора его обговорить.

Ну, определенческих ипостасей у подобных понятий – способно быть помногу. Дадим нашему хотя бы одну. Это помимо той представляемости, которая и так уже, видать, возникла у читателя – хотя бы как некая смутность (слова-то для обозначения стараешься подбирать точно, насколько это возможно, а читатель с Луны не упал, имеет значительный опыт обращаемости со словами: мы все приобщены к одной сокровищнице в лице родного языка, и не беда, что каждый – слегка по-своему).