Психология убийства

Э. Фромм считал, что есть только один способ действительно преодолеть страх смерти — это не цепляться за жизнь, не относиться к жизни как к собственности. Страх смерти это не страх, что жизнь прекратится, поскольку, говорил Эпикур, смерть не имеет к нам никакого отношения, ибо "когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет" (Диоген Лаэртий). Можно, конечно, бояться страданий и боли, которые, бывает, предшествуют смерти, но этот страх отличен от страха смерти. Страх смерти — это страх потерять то, что я имею: свое тело, свое Я, свою собственность и свою идентичность; это страх "потерять себя", столкнуться с бездной, имя которой — небытие. Даже в смертный час он может быть ослаблен, если воскресить чувство привязанности к жизни, откликнуться на любовь окружающих ответным порывом любви. Исчезновение страха смерти начинается не с подготовки к смерти, а постоянных усилий, уменьшить начало обладания и увеличить начало бытия. Советы о том, как умереть, — это фактически советы о том как жить (39).

Ведь можно же верить, что смерть всего лишь бесконечный сон без сновидений... Эти слова не очередная попытка дать афористическое определение смерти, хотя выраженный в них подход вполне возможен, как, впрочем, и юмористический, который я считаю в данном случае, как ни покажется странным на первый взгляд, самым здоровым. Смех над смертью — разве можно представить себе ее более полное поражение!

5. Чувство вины

Чувство вины можно отнести к числу основных двигателей человеческого поведения. Согласно Г. Маркузе, который опирался на фрейдовскую структуру личности, чувство вины возникло следующим образом.

В ходе развития Я появляется другая психическая "инстанция" — сверх-Я. Оно возникает из длительной зависимости ребенка от своих родителей, и родительское влияние остается его ядром. Впоследствии, восприняв множество общественных и культурных воздействий, сверх-Я сгущается в могучего представителя устоявшейся морали и того, что принято называть высшими ценностями человеческой жизни. Теперь внешние ограничения, сначала налагавшиеся на индивида родителями, а затем другими социальными инстанциями, интроецируются в Я и становятся его сознанием. С этого момента в душевной жизни постоянно присутствует чувство вины — потребность в наказании, возникающая в результате нарушений или желания нарушить эти ограничения (в особенности в Эдиповой ситуации). Обычно Я приступает к вытеснениям по заданию и поручению своего сверх-Я. Однако скоро вытеснение и чувство вины становятся большей частью бессознательными, иначе говоря, автоматическими.

У личности, страдающей нервными расстройствами, неумеренная суровость сверх-Я, бессознательное чувство вины и бессознательная потребность в наказании, по-видимому, несоизмеримы с действительно "греховными" побуждениями индивида. Закрепление и усиление чувства вины на протяжении зрелости нельзя удовлетворительно объяснить, исходя из еще острой опасности индивидуальных побуждений. Пережитое самим индивидом не может дать достаточного объяснения индивидуальным реакциям на ранние травмы. Г. Маркузе, ссылаясь на работу 3. Фрейда "Человек Моисей и монотеистическая религия", считает, что индивидуальные реакции отклоняются от индивидуального опыта способом, гораздо лучше отвечающим прообразу некоего филогенетического события и сплошь да рядом допускающим объяснение через влияние такого события. Следовательно, анализ психической структуры личности необходимо продолжить за черту раннего детства и вернуться от предыстории индивида к предыстории рода. Г. Маркузе приводит высказывание О. Ранка о том, что в личности действует "биологическое чувство вины", которое отвечает потребностям рода (25).

Таким образом, согласно упомянутым авторам, чувство вины не может быть понято, только если исходить из индивидуальной истории данного человека, и объяснительная конструкция неизбежно должна опираться даже не на историю, а на предысторию рода, на отзвуки первобытного человека. Развитие цивилизации, по Г. Маркузе, все еще определяется ее архаическим наследием, и это наследие охватывает не только предрасположенности, но также и содержания, следы памяти о переживаниях прежних поколений. Чувство вины рассматривается здесь в качестве решающего психологического момента, отделяющего первобытную орду от цивилизации и кладущего ей начало. Важность чувства вины заключается в том, что оно становится внутренним свойством человека и регулятором его поведения, поскольку сохраняет главные запреты, ограничения и отсрочивает удовлетворение. На этом стоит цивилизация.