Психология убийства

Отношение к убийству и смерти, особенно практику насильственного лишения жизни при тоталитарных режимах, неоднократно обозначали в литературе как возвращение к эпохе первобытной дикости. В своей лекции "Мы и смерть" 3. Фрейд говорил, что древний человек к смерти другого, чужака, врага относился в корне иначе, чем к собственной. Смерти другого он желал достичь, он был страстным существом, свирепым и коварным, как зверь, и никакой инстинкт не препятствовал ему убивать и разрывать на куски существо своей же породы. Он убивал охотно и не ведал сомнений, и древняя история представляет собой в сущности череду геноцидов. Смутное ощущение вины, изначально присущее человечеству, во многих религиях воплотившееся в признание исконной виновности, первородного греха, представляет собой, по всей видимости, память о преступлении, за которое несут ответственность первобытные люди. Этим преступлением было убийство, а поскольку первородный грех был виной перед Богом-Отцом, значит, наидревнейшим преступлением человечества было, очевидно, умерщвление прародителя кочующим племенем первобытных людей, в памяти которых образ убитого позже преобразился в божество.

Разумеется, это гипотеза и не более того, которую, кстати, можно отнести в основном к народам, позже принявшим христианство. Именно христианство стало рассматривать жизнь только в качестве подготовки к смерти, лишив жизнь того, что мы прежде всего в ней ценим, но, впрочем, эта попытка провалилась. Если жизнь есть лишь пролог к смерти, то именно последняя приобретает первостепенное значение и служба ей весьма похвальна, а это убедительно доказали ГУЛАГ и гестапо, а также все некрофилы, в том числе убийцы.

Убийство, как я пытался доказать, выполняло и выполняет в обществе самые разнообразные функции, совершается по самым разным причинам и поводам. С древнейших времен на свете существовало множество народов и племен, представители которых убивали, но весьма сомнительно, чтобы в каждом из них насильственно лишали жизни прародителя или главу рода. 3. Фрейд не указывает, какой из них он имеет в виду, а в целом сводить эту проблему к одному только умерщвлению прародителя нет никаких оснований. Следовательно, отношение к убийству как к одной из причин смерти неравнозначно вине перед Богом-Отцом, если, разумеется, такая вина вообще существует. Но нельзя не согласиться с 3. Фрейдом, что у нас нет никакого инстинктивного отвращения перед пролитием крови. Мы действительно потомки бесконечно длинной череды поколений убийц. Я думаю, что призыв "Не убивай" относится к числу фундаментальных и древнейших именно потому, что страсть к убийству у нас в крови, а значит, данное требование рождено острой необходимостью.

Бессознательное больше отвергает смерть, чем сознание. Убийство же в одинаковой мере приемлют обе эти сферы психики, и не случайно в фантазиях и сновидениях перед нами проносятся образы, сцены и символы не только смерти, но и убийства. Если это было во сне, то утром мы полностью забываем об этом, вытесняя из сознания, или (и) относимся к ним, как к той нереальности, которая не имеет ничего общего с нашей реальной жизнью. Во всяком случае никакой собственной вины не ощущаем (или ощущаем очень редко), что совершенно справедливо, ибо это есть тяжкое наследие, доставшееся от далеких предков, которое всегда будет сопровождать человека. Но нередко фантазии и сновидения, актуализируя наши тайные потребности, предшествуют вполне реальным убийствам. Это можно расценивать как провоцирующий шепот бесконечной цепи предков, навечно внедривших в нашу кровь убийство, но нельзя забывать, что испытывавший такие видения человек имеет дело с действительными своими сегодняшними врагами.

В упомянутой лекции 3. Фрейд утверждал, что в глубине души мы не верим в собственную смерть, но это, конечно, преувеличение, поскольку множество здравомыслящих людей вполне осознают свою естественную кончину. Точно так же одни люди без колебаний допускают, что могут стать жертвой насилия, другие исключают это или вообще не задумываются над подобными вещами. В итоге первые проявляют необходимую осторожность и гораздо реже подвергаются агрессии, чем вторые. Конечно, в жизни нередко имеет место то, что называется случайностью и поэтому самые осмотрительные могут быть объектом нападения.