Психология убийцы. Откровения тюремного психиатра

Предоставив ему все эти сведения (а это необходимо для того, чтобы пациент дал свое «информированное согласие», хотя в таких случаях всегда есть масса информации, которую оставляешь за скобками), я спросил, хочет ли он приступить к такому лечению.

— Да не знаю, — отозвался он. — Доктор-то вы.

Этот ответ показался мне совершенно разумным. Какой смысл тащиться к врачу, если вам приходится все решать самому? Вы консультируетесь с врачом, чтобы он дал вам совет, а не просто ради информации, на основе которой вы должны принять самостоятельное решение. Несколько раз в жизни я вверял себя попечению докторов — и мне ни разу не пришлось об этом пожалеть.

Узник не принадлежал к числу людей образованных или высокоинтеллектуальных, но тут он задал очень уместный уточняющий вопрос:

— А вы б на моем месте стали эту штуку принимать, доктор?

Этот вопрос требовал «прямого непрямого» ответа (как, несомненно, выразился бы Дональд Рамсфельд). Собственно, в одном вопросе заключалось по меньшей мере два: что бы я сделал, будь я человеком рациональным, и что бы я сделал на практике?

Проблема с первым вопросом — в том, что на него невозможно ответить даже отвлеченно, «в принципе». Один может счесть, что стоит подвергаться повышенному (с точки зрения статистики) риску болезни, не согласившись ежедневно принимать таблетки (что доставляло бы определенные бытовые неудобства). Другой может решить, что такие неудобства более чем оправданны. Не представляю себе, как риск и неудобства можно было бы свести к какой-то единой измерительной шкале, которая позволила бы чисто рациональным путем определить, какой из двух возможных путей выбрать.

На второй вопрос (как мне следует поступить на практике), по счастью, легче было ответить. Подобно большинству представителей человеческого рода, я не стал бы принимать лекарство «как назначено», даже если бы честно намеревался это делать. Человек вообще-то обожает принимать лекарства, но не в полном соответствии с назначением врача и не каждый день. По меньшей мере половина тех, кому выписывают препараты для понижения давления, уже в течение года бросает их принимать, а вторая половина принимает их от случая к случаю — лишь когда вспомнят. Но мне показалось, что этот заключенный принадлежит к той незначительной доле людей, которые принимают свои лекарства прилежно и старательно, в точности как назначил врач.

— На вашем месте, — проговорил я, — не стал бы я принимать.

Затем (просто стараясь добиться, чтобы он не чувствовал ни малейшей тревоги или вины из-за того, что не станет принимать это средство, такие эмоции лишь отравляли бы ему существование) я добавил: мол, я уверен, что у него не будет ни инсульта, ни инфаркта, — хотя, разумеется, я ни в чем таком не мог быть заранее уверен наверняка.

Иногда есть вещи поважнее правды.

8 Ободряющие удары дубинкой

«Вы британцы, а не албанцы»

Мой пациент-алкоголик (о котором шла речь выше) обладал, как я уже говорил, высоким уровнем интеллекта и, будучи сведущим в компьютерах, сразу после освобождения начал интернет-бизнес. Он заметил на рынке незанятую нишу и в три недели заработал больше денег, чем я за полгода.

Его предприятие показалось мне и поразительным, и обнадеживающим. Поразительным, поскольку эта сфера была мне совершенно чужда, и обнадеживающим, поскольку это означало: несмотря на все препятствия, которые возникают на пути человека (частенько он воздвигает такие препятствия сам), у нас все-таки частично открытое общество — по крайней мере в экономическом смысле. Я не верю, что само по себе богатство — свидетельство благих качеств человека, но в случае этого моего пациента меня очень впечатлило это восхождение к огромному богатству (как мне это виделось), отличный результат приложения интеллекта после многих жизненных невзгод и превратностей судьбы, заставлявших отступить назад, ухудшавших положение этого человека.

Поэтому я удивился, когда он сообщил мне, что отказался от своего бизнеса, как раз когда тот набирал обороты. А ведь при такой скорости роста мой подопечный мог бы за какой-то год запросто стать миллионером: казалось, этому ничто не могло бы помешать. Но он сказал мне, что знает себя — и не доверяет себе. С того момента, как все у него пошло хорошо, он начал сбиваться с пути и считать, что может безнаказанно пить. А когда он запивал, то предавался фантазиям о всемогуществе, поэтому, с его точки зрения, лучше всего было остановиться, пока все это не началось.