Психология установки

Чем же вызвана такая популярность этого ошибочного мнения? Когда мы говорим, что учение — это как бы своеоб­разная разновидность умственного труда, у нас, несомненно, заранее уже есть какое-то понимание учения. А именно: мы думаем, что целыо учения является приобретение каких-то ценностей, например — навыка или знания. Но для достиже­ния этого необходима определенная активность, следствием которой явится приобретение навыка или знания. Так же в труде, где главное — продукт; сама же активность, создающая этот продукт, как и вообще всякое средство, не имеет неза­висимого значения. Точно так же обстоит дело и с учением. Главной заботой здесь считается знание или навык как про­дукт учения; само же учение рассматривается как затрата энергии, необходимой для получения продукта, и энергии, нужной и значимой лишь постольку, поскольку без этого не получить ни навыка, ни знания. Следовательно, здесь зара­нее предполагается, что так же как труд был бы бессмыслен, если бы продукт труда давался в готовом виде, так и учение было бы совершенно лишне, если бы необходимые знания и навыки получались без него. Словом, согласно предвари­тельно не проверенному взгляду, учение само по себе ника­кого значения не имеет, ценны только навыки и знания, до­стигаемые нами при помощи учения.

Однако так ли глубока аналогия между продуктом учения и продуктом труда, чтобы считать это мнение обоснован­ным? Когда речь идет о труде, в сфере нашего внимания все­гда находится тот продукт, ради которого мы вынуждены затрачивать свою энергию. Кроме создания этого продукта, в понятии труда не подразумевается получения какого-либо другого эффекта. От конкретного трудового процесса не тре­буется ничего другого, кроме этого конкретного продукта. Обстоит ли так дело и с учением? Мы обучаем ребенка пись­му, и вот он уже выучился писать две-три буквы. В чем же здесь эффект учения? Неужели только в умении писать эти две-три буквы? Конечно нет! Кроме умения их писать он приобрел и нечто другое, чего у него не было ранее, и приоб­рел именно вследствие того, что мы научили его этим не­скольким буквам, — он приобрел умение акгивно регулиро­вать в определенных границах работу своих малых мышц. Научившись писать эти две-три буквы, он, кроме этого, при­обрел и нечто другое: он способен сейчас легче овладеть пись­мом других букв. А когда он научится писать несколько слов, он будет знать, как писать не только эти слова, но и другие. Поэтому, для того чтобы научиться писать, вовсе не надо учиться писать все те слова, случаи написания которых нам представятся когда-либо впоследствии. Грамотный человек умеет, конечно, писать и такие слова, которым не только ни­когда не учился, но которых раньше даже и не слыхал.

Все, что было сказано относительно обучения письму, можно полностью отнести ко всякому другому учению. Иное дело труд. Он дает только один определенный продукт и ни­чего больше. Иначе говоря, обучение предполагает приобре­тение не только этого конкретного, индивидуального навы­ка или знания, которому мы научаемся в настоящий момент, но и нечто большее, а именно: оно направлено на развитие соответствующих сил учащегося.

Поэтому-то, говоря об обучении, всегда имеют в виду на­учение письму вообще, а не научение писать то или другое слово; в случае же труда говорить о делании стола или делании другого какого-либо предмета — бессмыс­ленно.

Что это действительно так, что между трудом и учением в этом отношении есть существенная разница, очевидно так­же и из того, что понятие учения значительно шире не толь­ко понятия умственного труда, но и понятия труда вообще.