На знание установок мы опираемся часто в практической жизни, пытаясь предвидеть чье-нибудь поведение, например когда говорим: «X, может быть, и хотел бы принять участие в этом мероприятии, но, наверное, не сделает этого, поскольку любит удобства. Он, конечно, решит, что его положение ему этого не позволяет». Или: «X не сможет привести такой причины своего поступка, так как очень уважает правовые предписания». Эти высказывания отражают нашу убежденность в том, что данный индивид может принять только такие мотивы, поскольку он определенным образом относится к данным объектам и явлениям, другие же мотивы противоречат его установкам и могут вызвать у него внутренний конфликт. Не следует при этом, конечно, считать, что мотивы всегда выполняют защитную роль и человек не имеет возможности выбрать мотив, соответствующий действительности. Когда мотив, согласующийся с подлинными причинами нашего действия, будет соответствовать также нашим установкам, не возникнет никаких препятствий для его правильного формулирования.
Из сказанного следует, что установки человека определяют как его действие в данной ситуации, так и способ обоснования этого действия, или мотив, который он выдвигает в связи с этим действием. В данном случае нас интересует главным образом второе. Можно предположить, что установки
Исходя из этого можно более детально определить связь, которая возникает между установкой и мотивом. Мы можем считать мотив известным компромиссом между установками личности, входящими в состав комплекса позиций, относящегося к данной ситуации.
Следует подчеркнуть, что ход исключения мотивов в большой степени зависит от согласованности установок личности, касающихся определенной ситуации. Они могут быть противоречивыми, как, например, у того, кто любит женщину и одновременно испытывает к ней неприязнь или желает того, что вызывает презрение. Неоднородность установок может значительно затруднить процесс формулирования и принятия мотива, обосновывающего поведение по отношению к предмету такой любви или такого желания.
Можно привести и другие примеры. Представим себе человека смелого, то есть без выраженной установки страха перед опасностью, социально активного, с сильной отрицательной установкой в отношении всякого рода несправедливости, и допустим, что он находится в ситуации, когда бьют слабого. Мы имеем тут случай однородности установок, участвующих в данной ситуации, — выбор мотива здесь быстрый и решительный: слабого нужно защищать всеми средствами. А теперь допустим, что в такой же ситуации оказался кто-то другой, также социально активный, но боязливый, то есть характеризующийся установкой страха перед угрожающей ему опасностью. При такой неоднородности установок, одна из которых требует, чтобы он вмешался в ситуацию, а другая — чтобы остался в стороне, выбор мотива будет значительно более трудным. Если при этом обе установки, принимая во внимание общественную обязанность и опасность, будут одинаково сильными, может возникнуть временная неспособность выбрать мотив и человек останется равнодушным свидетелем общественной несправедливости, с чувством внутреннего разлада: презрения к себе и вместе с тем легкого удовлетворения оттого, что удалось избежать опасности.