Психология войны в ХХ веке. Исторический опыт России

Отличие историко-психологического подхода к изучению российских комбатантов от военно-психологического и военно-социологического заключается в том, что, во-первых, он ориентирован на решение не узко-прикладных, а широких научных и гуманитарных задач; во-вторых, направлен на изучение прошлого; в-третьих, нацелен не на построение моделей (что, впрочем, не исключается), но на воспроизведение как общих закономерностей, так и конкретики в ее индивидуальном богатстве и своеобразии. Вместе с тем, почти все методы этих смежных наук применимы и в исторической науке, хотя ими далеко не ограничиваются и не всегда могут быть использованы в силу того, что историк, изучающий прошлое, вынужден иметь дело преимущественно с документами, а не с живыми людьми. Однако, в тех случаях, когда эта возможность для нас оказалась доступной (применительно к участникам Великой Отечественной и Афганской войн), данные методы нашли отражение в монографии. В ряде случаев инструментарий военных психологов, социологов и даже медиков и результаты их исследований послужили для нас историческим источником, а также основой для отработки нашего собственного историко-социологического инструментария (см. Приложение).

При исследовании проблемы, находящейся на стыке историко-социальных и психологических явлений, нужно иметь в виду два аспекта: с одной стороны, психологию личности и массовую психологию в экстремальных ситуациях; с другой, — каждую из войн как социальный контекст проявления и трансформации психологических закономерностей в конкретно-исторических условиях. Поэтому войну нам пришлось рассматривать и как конкретно-историческое явление в его своеобразии, и как универсальный стрессогенный фактор. Анализируя влияние конкретных войн, в которых участвовала Россия в нашем столетии, следует отметить, что каждая из них отличается высокой степенью своеобразия, что не могло не наложить отпечатка на психологию их участников.

Русско-японская, Первая мировая, советско-финляндская, Великая Отечественная, Афганская, чеченская… Между ними десятилетия и целые исторические эпохи. Но солдаты, возвращаясь с этих войн, чувствовали и думали во многом одинаково. Любая война формирует особый склад личности — при всех индивидуальных особенностях людей, при всей специфике самих вооруженных конфликтов. А в исторические масштабы этих войн вмещаются сотни тысяч, миллионы неповторимых человеческих судеб и множество психологических проблем, порожденных спецификой каждой отдельной войны.

Одной из важных проблем войны как пограничной ситуации является «психология боя», включающая феномен «солдатского фатализма». В экстремальных обстоятельствах войны и особенно непосредственных боевых действий, являющихся квинтэссенцией опасностей для человеческой жизни, наиболее часто происходит усиление иррационального начала в психике. Этот процесс выступает в качестве механизма психологической защиты, способствующей самосохранению психики человека в нечеловеческих условиях. «Солдатский фатализм», являющийся одной из форм иррациональной веры, в какой-то мере нейтрализует действие острейших стрессов, притупляет страх, символически отдавая жизнь в руки судьбы, рока, Бога и т. п. Тем самым снижается уровень эмоционального потрясения и напряжения, и человек получает больше возможностей для рациональных решений, чем обусловлен позитивный аспект «солдатских суеверий».

Но обстоятельства войны включают не только экстремальные ситуации боя, но и гораздо более продолжительные по времени периоды затишья, повседневности быта, при этом одно тесно переплетается с другим, опасность становится частью быта, а быт проявляется в обстановке постоянной опасности. При этом организация фронтового быта имеет немаловажное значение для морального духа войск и его боеспособности, хотя влияние отдельных бытовых факторов на психологическое состояние армии и ход боевых действий в конкретных войнах, безусловно, неодинаково. Так же как экстремальные обстоятельства войны, фронтовой быт находит широкое отражение в источниках личного происхождения участников всех войн, что свидетельствует о его психологической значимости. При этом становится очевидным, что большинство проблем быта универсальны для всех войн, хотя они и выступают в специфической форме, зависящей от особенностей конкретной войны и участка боевых действий.