Психология войны

Помните, у Бека написано «отодвинуть лес». Мы тогда боялись рубить лес, но теперь, если это выгодно, не считаемся ни с какой ценностью — рубим. Но тогда мы все-таки боялись, да там и лесничий ходил и не разрешал… А вот если не весь лес, то, по крайней мере, опушку леса надо было вырубить, чтобы видеть немца. Но лесничий говорит: «Есть постановление Совнаркома, за таким-то номером. Это заповедник. Вы за это будете привлечены к ответственности, никаких разговоров». Я еще тогда лесничих слушался…　

А потом в этом лесу противник все-таки накопился, как я и думал. Если бы мы лес вырубили, можно было бы провести бой в более выгодных условиях. Такова была наша наивность и гуманное отношение к природе в первые дни войны. Ведь мы не имели никакого опытам　

Послали вперед разведывательные отряды, разведывательные группы с заданием выяснить, где немцы. Ничего определенного мы не знали. Общую обстановку объяснил генерал Панфилов.　

Наши переживания до первого боя А. Беком записаны более честно и точно из моих слов, вы их читали. Глава о расстреле полностью взята из моих записей. Записи эти находятся у Тажибаева, а глава называется «Приговор». Пересказывать не стану.　

Опасность, которая нависла над батальоном в результате самострела и членовредительства сержанта Барамбаева, особым актом — расстрелом — была разрешена. Надо было во что бы то ни стало показать батальону, что тот, кто совершит подобный поступок — пощады пусть не ждет. Но опасность и боязнь противника не ушли, немцы все-таки представлялись такими, как их описывали беженцы. Нужно было рассеять заразу боязни немцев, привитую «окруженцами», а для этого обязательно надо было, чтобы бойцы увидели живых немцев, чтобы попробовали своим штыком, проколет или нет, надо было убедить, что наша пуля убивает немца, надо было доказать бойцам, что и немец, испытывая страх, бежит, что он не какое-то чудовище. Для этого обязательно требовалось провести до основного боя с немцами одну удачную стычку, где наши наверняка должны побить немца. А если такой уверенности нет, то эту операцию не следует проводить.　

Мой батальон был вытянут в ниточку, на душе было тревожно. Беспокоила не столько учетверенная норма против устава, сколько сердца и души солдат, которым присущ страх и которые заражены этим искаженным понятием о немце, принесенным нам окруженцами. Требовалось где-нибудь побить немца и победить обязательно!　

Деревня Середа находилась от нашей передовой линии в 25–30 километрах. Где немцы? Не знаем. Послал я разведку на 10 километров — немца нет впереди, послал на 15 километров — немца нет, послал на 20—нет, на 25—нет, на 30 километров — сообщили, что немцы в деревне Середа.　

Большак, который подходил к Середе с запада, шел с севера на станцию Шаховскую и на юг — на совхоз «Болычево». Шаховская и совхоз «Болычево» являлись узловыми пунктами, к которым стремились немцы. На восток, на село Новлянское через Житаху на наши рубежи шли дороги через Максимово. Немцы, двигаясь с запада на восток, решили, по всей вероятности, оставить от Шаховской до «Болычево» группировку,　совершить обходный маневр с севера и с юга, а не бить во фронт и поэтому двигались на восток. На Максимово — Новлянское движение прекратилось. Середа как бы являлась распределительным пунктом сосредоточения противника для действия на севере и на юге, и поэтому силы отсюда расходились на Шаховскую и на «Болычево».　

Возвратились разведчики, сказали, что немцы в Середе, от нас в 25 километрах. Что делать? Принимается решение побить немца в Середе. Ставятся такие задачи: совершить ночной неожиданный налет на Середу, перебить, сколько можно, немцев и взять хоть одного «языка»; заминировать дороги, идущие на Максимово, взорвать мост по дороге на Шаховскую, захватить документы, пленных.　

Но кому поручить это сделать? Над этим вопросом пришлось думать только потому, что ни я, ни кто другой в бою не были. В бою бывал Жалмухамед Бозжанов — участник финской кампании. Послать командира роты? Фронт — восемь километров, нельзя. К тому же вопрос должен быть решен наверняка. Поручаю это дело моему старшему адъютанту, лейтенанту Хабибуле Рахимову, бывшему агроному по образованию, альпинисту. Он назначается начальником разведывательного отряда, политруком — Жалмухамед Бозжанов.　

Основная цель — укрепить у бойцов веру в свои силы. Следовательно, в отряде должны быть представители всех отделений. Я взял из каждого отделения по одному-два человека. Это, с одной стороны, невыгодно, но, с другой стороны, раз бойцы повоюют и вернутся, они расскажут обо всем товарищам. Ведь не могу же я собрать митинг, да он и не дал бы такого эффекта. А тут сидит рядом боец, курит и рассказывает: «Немец заорал, я бросил гранату». Вот что нужно было. Поэтому пришлось сформировать сборную команду, даже из представителей мельчайших огневых единиц.