Психология женщины

Маловероятно, чтобы эта тревога возникла лишь в пубертате. Уже в начале этого периода тревога проявляется вполне отчетливо, если только заглянуть за невысокий фасад скрывающей ее мальчишеской гордости. В пубертате задача мальчика, очевидно, состоит в том, чтобы не только освободиться от инцестуозной привязанности к матери, но и справиться со своим страхом перед женским полом в целом. Успеха, как правило, здесь можно достичь лишь постепенно: сначала мальчик отворачивается от всех девчонок на свете, и только когда его мужественность пробуждается полностью, она побуждает его переступить через порог страха. Но мы знаем, что конфликты пубертата, как правило, лишь воспроизводят mutatis mutandis[69] конфликты периода ранней инфантильной сексуальности и что путь, который они избирают, зачастую по сути является копией ряда более ранних переживаний. Более того, гротескный характер тревоги, который мы обнаруживаем в символике сновидений и литературных произведений, несомненно, указывает на период ранних инфантильных фантазий.

В пубертате обычный мальчик уже имеет сознательное представление о вагине, но то, чего он боится в женщинах, – это нечто иррациональное, незнакомое и таинственное. Если взрослый мужчина продолжает относиться к женщине как к великой тайне, проникнуть в которую он не в силах, это чувство в конечном счете может быть связано только с одним – с тайной материнства. Все остальное – лишь остаток страха перед этой тайной.

Каков источник этой тревоги? Каковы ее основные черты? И какие факторы омрачают ранние отношения мальчика с матерью?

В статье о женской сексуальности[70] Фрейд указал на наиболее очевидные из этих факторов: мать первая, кто запрещает ребенку инстинктивные действия, потому что именно она ухаживает за младенцем. Во-вторых, ребенок, очевидно, испытывает садистские импульсы по отношению к телу матери[71], которые, по всей вероятности, связаны с яростью, вызванной ее запретами, и, в соответствии с законом талиона, этот гнев оставляет после себя осадок в виде тревоги. И наконец – и это, пожалуй, главное, – еще один такой фактор образует специфическая судьба самих генитальных импульсов. Анатомические различия между полами приводят к совершенно различной ситуации у девочек и мальчиков, и, чтобы действительно понять их тревогу и отличия их тревоги, мы должны прежде всего принять во внимание реальную ситуацию ребенка в период его ранней сексуальности. Природа девочки, которая обусловлена биологически, наделяет ее желанием принимать, вбирать[72]; она чувствует или знает, что ее гениталии слишком малы для отцовского пениса, и это заставляет ее реагировать на собственные генитальные желания непосредственно тревогой; она боится, что, если ее желания осуществятся, она сама или ее гениталии будут уничтожены[73].

Мальчик, напротив, чувствует или инстинктивно оценивает, что его пенис слишком мал для гениталий матери, и реагирует страхом оказаться несостоятельным, отвергнутым и униженным. Следовательно, его тревога лежит совсем в другой области, чем тревога девочки; его изначальный страх перед женщиной является вовсе не страхом кастрации, а реакцией на угрозу его самолюбию[74].

Чтобы быть правильно понятой, позвольте мне подчеркнуть, что эти процессы, как я полагаю, протекают чисто инстинктивно на основе органических ощущений и напряжений, исходящих от органических потребностей; другими словами, я считаю, что эти реакции возникли бы даже в том случае, если бы девочка никогда не увидела пениса своего отца, а мальчик – гениталий своей матери и никто бы из них не приобрел теоретических знаний о существовании этих органов.

Из-за своей реакции мальчик подвергается иного рода и более серьезной фрустрации со стороны матери, чем девочка из-за своих переживаний в отношении отца. В любом случае, удар наносится по либидинозным импульсам. Однако девочка находит в своей фрустрации некоторое утешение – она сохраняет свою физическую целостность. Мальчик же получает еще один удар по чувствительному месту – он ощущает свою генитальную несостоятельность, и это чувство, вероятно, сопровождает его либидинозные желания с самого начала. Если мы считаем, что наиболее общей причиной для неистовой ярости является неосуществление жизненно важных на данный момент импульсов, то из этого следует, что фрустрация мальчика матерью должна вызывать у него удвоенную ярость: во-первых, из-за обращения вспять его либидо и, во-вторых, из-за его уязвленного мужского самолюбия. Одновременно вновь разгорается прежняя обида, проистекающая из догенитальных фрустраций. В результате его фаллические импульсы к проникновению смешиваются с гневом и фрустрацией и принимают садистский оттенок.