Психопат

Чарльз передал и стал пристально следить через спинку сиденья.

— Видишь? Делается это так. Навинчиваешь его, и все. Только смотри, чтобы шел по резьбе. Если перекосишь, он взорвется у тебя в руке, когда нажмешь на спуск. Возьми и спрячь.

Сол снова отдал Чарльзу пистолет и глушитель.

Сидя за рулем, Чарльз принялся возиться с оружием. Солу было слышно, как он пытается навинтить глушитель.

— Сол, а тут нет никакой хитрости? У меня что-то не получается.

Сол усмехнулся. Конечно, не получается. Там нет резьбы.

Его рука скользнула за борт пиджака и легла на рукоятку другого «браунинга», из которого он убил Мистретту и Бартоло, из которого Чарльз стрелял в Тоцци. Снял большим пальцем его с предохранителя.

— Убирать Эмерика мне очень не хочется, но ты сам понимаешь, Чарльз, он такой же, как большинство людей. Слишком болтлив. У многих внутри сидит нечто такое, что заставляет их все выбалтывать. Не знаю, что это, но есть оно почти у всех, в своем они уме или нет. Вот почему доверять людям опасно. В мире очень мало таких, кто способен по-настоящему держать язык за зубами.

Чарльз кивнул. Он все еще пытался прикрепить глушитель.

— Иногда нельзя доверять даже членам семьи. Я знаю, что кое-кому из них случалось пробалтываться. Хотя я никогда бы не поверил, что они на это способны.

— М-м-м-м...

Чарльз не слушал, пытаясь сообразить, как навинчивается глушитель.

— Послушайся моего совета, Чарльз. Не доверяй людям, которым нельзя доверять. Пойми, теперь ты член моей семьи, я обращаюсь с тобой, как с сыном, ты со мной — как с отцом. Понимаешь?

— Да, понимаю.

— Поэтому я хочу дать тебе свое благословение.

Сол оглянулся, нет ли поблизости кого из этих людей-коконов. Потом приставил дуло к подголовнику Чарльза.

— Эй, Чарльз.

Сол глянул на отражение его лица в зеркальце заднего обзора.

— Что?

Глаза их встретились.

— Ты не слышал? Я сказал, что хочу дать тебе свое благословение.

— А?

Во имя Отца...

Машина вздрогнула от выстрела. У Сола заложило уши. На приборной доске заблестела кровь. Чарльз стал клониться вперед, но Сол ухватил его за куртку, не дав упасть на клаксон.

И Сына...

Он выстрелил через спинку сиденья. Тело дернулось.

И Святого...

Он вновь нажал на спуск. Голова дернулась назад и ударилась о подголовник. Сол уже ничего не слышал.

Духа...

Тело опять дернулось. У Сола заболели уши.

Аминь.

Винил на спинке дымился. Сол повалил тело на сиденье. Если бы не блеск крови в темноте, было похоже, что Чарльз спит.

Сол вылез из машины и открыл водительскую дверцу, прихватив ее рукавом. Увидел под рулевой колонкой пистолет и глушитель. Хитрюга Лу переправил их ему запеченными в хлеб. Когда Сол наклонился за оружием, лицо его чуть не коснулось коленей Чарльза.

Жаль, Чарльз, что с блондинкой у тебя не вышло. Девочка старалась, как могла. Можно было бы сказать, что ты умер счастливым. Жаль.

Сол выпрямился, бедром захлопнул дверцу и пошел обратно к машине Люси. Он пристально вглядывался в темноту, держа руку в кармане на теплой рукоятке пистолета, готовый стрелять, если понадобится. Напряжение не проходило, но он был доволен, что все уже позади. Чарльз больше не нужен. Он стал опасным. Попался бы, так выложил бы все, что знал. Наверняка.

Шагая к Десятой авеню, Сол подумал, не убрать ли и проститутку. Но вряд ли ей удалось хорошо его разглядеть. Ему не терпелось побыстрей убраться отсюда. Он надеялся, что «датсун» на сей раз заведется без капризов. Здесь он чувствовал себя неуютно. Слишком много мест, где может укрыться стрелок. А с этой публикой излишняя осторожность не помешает.

Глава 19

Сидя на краю дивана в своей временной квартире, Тоцци уставился на заголовок в «Нью-Йорк пост»: «ЕЩЕ ОДНА ЖЕРТВА УБИЙЦЫ-СВЯТОШИ!» На первой полосе — первоклассный снимок: дверца машины распахнута, тело лежит на сиденье, одна нога свисает наружу, с ботинка течет кровь. Статью Тоцци уже прочел. Творческая работа, ничего не скажешь. Репортер побывал в нескольких психиатрических больницах и как-то разнюхал о побеге Дональда Эмерика. Поскольку Сол Иммордино находился в одной с ним палате, а Чарльз Тейт, последняя жертва, работал там, репортеру потребовалось лишь выстроить простейшую схему. По его версии, Иммордино воздействовал на Эмерика внушением, заставляя совершать все эти убийства. Она почти не отличалась от той версии, которую накануне вечером изложила в кабинете Иверса Мадлен Каммингс, только репортер не был доктором наук.

Тоцци покачал головой и нахмурился. Появление теории Каммингс в ежедневной газете показывало, чего стоит эта теория. Сущий бред. Она годилась разве что для сюжета второразрядного фильма с сумасшедшим ученым в главной роли.